Вольга и Микула. Алексей ЛишнийЧитать онлайн книгу.
?
– Почему же? – Трюггви отпустил кончик берёзового хлыста. – Боишься драться?
– Нет, но м-мы… – Мориц еле удержался в седле от удара веткой по лицу. – Мы же… – Серой подушечкой указательного пальца нащупал порез под правым виском. – Мы же друзья, нет?
– Друзья. Пока Вольга платит… А как перестанет, я бы не советовал мне на глаза попадаться.
Трюггви погнал коня и настиг дружинников, ехавших во главе колонны. Тропа расширилась – роща вот-вот должна закончиться, вдали уже виднелись возделанные земли.
Мориц хлебнул из бурдюка колодезной воды и немного полил на царапину. Затаённая обида жгла душу больше, чем острая боль – тело.
Они выехали на просторы поля, где вольно разгуливал ветер. Они были грозной силой. Всякий бы побоялся столкнуться с ними на дороге. Взять хотя бы пахаря, что в одиночку угрюмо шёл за плугом. Наверняка порты обмочил, поджидая, не с набегом ли на его деревню пришло воинство.
Князь Вольга сам решил покрасоваться перед несчастным оратаем: подъехал к нему на караковом жеребце поздороваться:
– Бог в помощь тебе, добрый человек.
Но пахарь, не расслышав, шёл дальше вслед за сохой, крепко держась за рогачики.
Князь развернул коня, догнал грубияна и встал так, чтобы видно было всю его важную фигуру.
– Говорю, Бог в помощь тебе, оратаюшко! – громко сказал, чтоб даже хруст камней под омешиками не заглушил голоса.
Пахарь отвлёкся от сохи, кивнул незнакомцу – и дальше за работу.
Мало стало князю такого приветствия, и он, спешившись, пробежал по меже, встал на пути кобылы пахаря. Она шла, точно слепая, дороги не разбирала.
Трюггви с Олавом резво спрыгнули с коней, кинулись к оратаю. Трюггви за правую руку, а Олав за левую взялись, упёрлись сафьяновыми сапогами в землю.
А князь стоит, не шелохнувшись, будто и не боится слепого коня.
– У, вам бы всё баловством заниматься! – Тяжело раздувая ноздри, пахарь откинул Трюггви в ракитов куст. – В драки вам всё лезть надобно от скуки! – Уже Олав покатился кубарем по полю. – Всё отчего? Дела у вас нет!
Длинные сошники продолжили разрезать почву, а кобыла, громко сопя, шла на князя. Он не двигался с места, не спуская глаз с оратая.
– Уйди с дороги, княже! – рявкнул пахарь, одетый, будто бы на праздник. – Затопчет и не заметит!
Князь не двигался.
Олав уже смог приподняться, но понял, что добежать и оттолкнуть князя не успеет. Трюггви, почёсывая ссадину на правой щеке, вдруг почуял благодать: да всё же будет хорошо!
Остальная дружина полетела спасать хозяина.
Поздно…
Огромная кобыла вот-вот сомнёт человека, как сухой стебель.
Миг обернулся вереницей разрозненных картин: вот пахарь в последний момент резко дёргает за рогачики и тянет на себя соху; вот несутся к нему с палицами и мечами дружинники; вот летит копьё Морица; вот пропадает сам князь, словно растворяется в воздухе – один лишь сокол парит над тем местом, где только что стоял Вольга Святославич.
Пахарь отбил копьё, точно соломину, отвязал притужины у сохи и поднял её всю в воздух.
– Не подходите, рожи разбойничьи!
Дружина остановилась. А что делать-то? И вроде бы он один – их дюжина…
И вроде бы…
Но где князь? Стоит ли на подвиг идти, если он не увидит?
Окружать пахаря смысла нет – раскидает, будто на карусели прокатит. Богдан, старший из дружины, приказал доставать луки. Придётся отомстить за князя, хоть и так подло. Не будет трепаться по корчмам.
– Стойте! – явился Вольга, словно сошёл с небес. Олав, Трюггви и остальные варяги пали ниц. – Прекратите! Я прощаю доброго пахаря. Разве не видите вы, что он один стоит сотни?
Мужичище перестал раскручивать соху и прислушался.
– А я не раб. Меня нельзя продать. Оттого не стою ни сотни, ни тысячи. А теперь идите все, куда шли. У меня работы много.
– Но разве не ты только что чуть человека не убил? А я между прочим не простой человек, а князь. Хочешь остатки дней своих в темнице провести?
– Лжёшь ты всё. Как змей. Змей и есть. Не убивал я тебя и никого из дружины твоей трогать не хотел. Это вы в меня копьями кидали да решили стрелами загубить. Тюрьмой извести хочешь – так веди, но и там я чистым буду, а ты, обворотень, навек нечист. И сгинешь таким.
Князь почувствовал, как приливает кровь к вискам и стучит.
Змей и есть…
Называли его так уже не раз.
Чего греха таить, мог Вольга и змеем оборачиваться. А ещё волком, хорьком, соколом…
Но змей – это кровное, по отцу. Никогда его князь не видел, только матушка, Марфа Всеславьевна, обмолвилась однажды. Увидела она, как родное дитя с моста в речку упало и не ко дну пошло, а рыбой к берегу выплыло. Увидела, прибежала и в слезах поведала: силой, значит, его боги наделили. По отцу перешла, по змею. А каков он змей и где