Финеас Финн. Энтони ТроллопЧитать онлайн книгу.
то их епархии совпадают. Итак, доктор Финн – Малахия Финн, если называть его полным именем, – был сельским врачом на западе Ирландии и имел устоявшуюся репутацию. Дела у него и впрямь шли неплохо, хотя уверения друзей, будто живется ему не хуже, чем епископу, были, пожалуй, безосновательны. Даже в наши дни епископство в Ирландии, если его обладатель обитает в родных пенатах, – очень теплое местечко, а доктору Финну каждый грош доставался тяжелым трудом. К тому же содержать семью стоило немалых денег: у доктора было пять дочерей и сын, и в описываемое время никто из них не имел обеспеченного будущего в виде выгодного брака или профессии. Мать и пять сестер чрезвычайно гордились единственным мальчиком в семье – Финеасом, которому предстоит стать нашим героем. Доктор обыкновенно говорил, что утенок его, сколько он может судить, не хуже других, но, чтобы признать в утенке лебедя, потребны доказательства более веские. Из чего можно заключить, что доктор Финн был весьма здравомыслящим человеком.
Мать и сестры уже видели в Финеасе лебедя – благодаря его ранним успехам в колледже. Отец, чья вера была лишена нетерпимости, которую мы в Англии склонны приписывать ирландским католикам, отправил сына в Тринити-колледж в Дублине. Некоторые в окрестностях Киллало – вероятно, пациенты доктора Даггина из Касл-Коннелла, ученого врача, который посвятил жизнь бесплодным попыткам обскакать доктора Финна, – поговаривали, будто Финн-старший не стал бы возражать, если бы сын заделался протестантом и выбрал карьеру преподавателя. Миссис Финн была протестанткой, как и пять мисс Финн, да и сам доктор по пятницам с удовольствием ужинал со своими друзьями-протестантами. Однако – каких бы тайных надежд ни питал отец – Финеаса учеба в Дублине протестантом не сделала. Он вступил в дискуссионный клуб, где на его вероисповедание не смотрели, и там – с легкостью и не без приятности – зарекомендовал себя так хорошо, что после возвращения в Киллало смог заронить в умы матери и сестер идею о своей лебединой природе – идею, к которой названные умы оказались так трогательно восприимчивы.
– Я знаю полдюжины старых болтунов, которые мальчишками блистали в дискуссионных клубах, – сказал доктор.
– Финеас уже не мальчишка, – возразила миссис Финн.
– А болтуны не получают стипендий в колледже, – добавила Матильда Финн, вторая по старшинству из дочерей.
– Папаˊ всегда принижает Финни, – заметила Барбара, самая младшая.
– Ох я тебя принижу, если не будешь слушаться! – Доктор нежно взял Барбару за ухо: младшая дочь была его любимицей.
Нельзя, однако, утверждать, будто доктор и впрямь принижал сына, ведь по достижении двадцати двух лет Финеас получил дозволение отправиться в Лондон и учиться у английского адвоката. Отец предпочел бы, чтобы сын держал экзамен на адвоката в Ирландии, но тот имел иные устремления. Под давлением самого Финеаса и его сестер доктор уступил – не только дал свое благословение, но и заплатил положенный гонорар весьма ученому и умудренному опытом джентльмену из Миддл-Темпла, а также определил сыну содержание в размере ста пятидесяти фунтов в год в течение трех лет. Доктор Финн, однако, был по-прежнему твердо убежден, что по окончании учебы сын должен поселиться в Дублине и практиковать в Мюнстерском окружном суде: будь Финеас хоть стократ лебедем, а все же и ему пойдут на пользу близость к дому и семейные связи.
Финеас провел в Лондоне три года и, как полагается, был принят в адвокатскую палату; ничто, однако, не указывало, что он приобрел – или хотя бы стремился приобрести – сколько-нибудь серьезные познания в области права. Почтенный наставник не спешил хвалить ученика за прилежание, хоть пару раз и отзывался лестно о его способностях. Сам Финеас, приезжая домой на длинные каникулы, тоже не слишком хвастал своим усердием в учении. До семьи Финн в Киллало не долетали слухи о подаваемых им надеждах, по крайней мере на профессиональном поприще. Тем не менее некоторые успехи все же имелись, позволяя матери ожидать большего; успехов было достаточно, чтобы доктор, вопреки собственному разумению, дозволял сыну жить в Лондоне и дальше. Финеас стал членом весьма респектабельного Реформ-клуба и вращался в превосходном обществе. Он был буквально неразлучен с достопочтенным Лоренсом Фицгиббоном, младшим сыном лорда Кладдаха, и на короткой ноге с Баррингтоном Эрлом, личным секретарем (одним из таковых) прославленного премьер-министра из партии вигов, совсем недавно покинувшего пост. Три или четыре раза Финеас ужинал с другим именитым вигом, графом Брентфордом. Все заверяли юношу, что, оставшись практиковать в Англии, он несомненно пойдет далеко – если не в суде и не в адвокатской палате, то снискав какой-нибудь из многочисленных постов, будто созданных для способных молодых юристов. Старый доктор согласился продлить содержание еще на год, хотя в конце второго года был вынужден погасить триста фунтов долгов перед лондонскими кредиторами. Приятели в Киллало, прознав об этом, провозгласили Финна-старшего чрезвычайно снисходительным отцом. Ни одна из его дочерей еще не была замужем, и, несмотря на все, что было сказано выше о финансовом положении доктора, оставь он дела немедленно, их совокупный доход после его смерти не превысил бы пятисот фунтов в год. Поэтому доктор, уже много месяцев поговаривавший о том, чтобы бросить