Гавриилиада. Александр ПушкинЧитать онлайн книгу.

      Шестнадцать лет, невинное смиренье,

      Бровь темная, двух девственных холмов

      Под полотном упругое движенье,

      Нога любви, жемчужный ряд зубов…

      Зачем же ты, еврейка, улыбнулась,

      И по лицу румянец пробежал?

      Нет, милая, ты право, обманулась:

      Я не тебя, – Марию описал.

      В глуши полей, вдали Ерусалима,

      Вдали забав и юных волокит

      (Которых бес для гибели хранит),

      Красавица, никем еще не зрима,

      Без прихотей вела спокойный век.

      Ее супруг, почтенный человек,

      Седой старик, плохой столяр и плотник,

      В селенье был единственный работник.

      И день и ночь, имея иного дел

      То с уровнем, то с верною пилою,

      То с топором, не много он смотрел

      На прелести, которыми владел,

      И тайный цвет, которому судьбою

      Назначена была иная честь,

      На стебельке не смел еще процвесть.

      Ленивый муж своею старой лейкой

      В час утренний не орошал его;

      Он как отец с невинной жил еврейкой,

      Ее кормил – и больше ничего.

      Но, братие, с небес во время оно

      Всевышний бог склонил приветный взор

      На стройный стан, на девственное лоно

      Рабы своей – и, чувствуя задор,

      Он положил в премудрости глубокой

      Благословить достойный вертоград,

      Сей вертоград, забытый, одинокой,

      Щедротою таинственных наград.

      Уже поля немая ночь объемлет;

      В своем углу Мария сладко дремлет.

      Всевышний рек, – и деве снится сон;

      Пред нею вдруг открылся небосклон

      Во глубине своей необозримой;

      В сиянии и славе нестерпимой

      Тьмы ангелов волнуются, кипят,

      Бесчисленны летают серафимы,

      Струнами арф бряцают херувимы,

      Архангелы в безмолвии сидят,

      Главы закрыв лазурными крылами, -

      И, яркими одеян облаками,

      Предвечного стоит пред ними трон.

      И светел вдруг очам явился он…

      Все пали ниц… Умолкнул арфы звон.

      Склонив главу, едва Мария дышит,

      Дрожит как лист и голос бога слышит:

      «Краса земных любезных дочерей,

      Израиля надежда молодая!

      Зову тебя, любовию пылая,

      Причастница ты славы будь моей:

      Готовь себя к неведомой судьбине,

      Жених грядет, грядет к своей рабыне».

      Вновь облаком оделся божий трон;

      Восстал духов крылатый легион,

      И раздались небесной арфы звуки…

      Открыв уста, сложив умильно руки,

      Лицу небес Мария предстоит.

      Но что же так волнует и манит

      Ее к себе внимательные взоры?

      Кто сей в толпе придворных молодых

      С нее очей не сводит голубых?

      Пернатый шлем, роскошные уборы,

      Сиянье крил и локонов златых,

      Высокий стан, взор томный и стыдливый -

      Всё нравится Марии молчаливой.

      Замечен он, один он сердцу мил!

      Гордись, гордись, архангел Гавриил!

      Пропало всё. – Не внемля детской пени,

      На полотне так исчезают тени,

      Рожденные в волшебном фонаре.

      Красавица проснулась на заре

      И нежилась на ложе томной лени.

      Но дивный сон, но милый Гавриил

      Из памяти ее не выходил.

      Царя небес пленить она хотела,

      Его слова приятны были ей,

      И перед ним она благоговела, -

      Но Гавриил казался ей милей…

      Так иногда супругу генерала

      Затянутый прельщает адъютант.

      Что делать нам? судьба так приказала, -

      Согласны в том невежда и педант.

      Поговорим о странностях любви

      (Другого я не смыслю разговора).

      В те дни, когда от огненного взора

      Мы чувствуем волнение в крови,

      Когда тоска обманчивых желаний

      Объемлет нас и душу тяготит,

      И всюду нас преследует, томит

      Предмет один и думы