Капкан захлопнулся. Алексей Дмитриевич КозловскийЧитать онлайн книгу.
дентом – было понятно, понимали Крот и его дружки, что так просто по тайге ни турист-любитель Старцев, а уж тем более этот рафинированный интеллигент, таскаться не станут. Заходить же на Джебашские гольцы – удовольствие не из дешёвых, и хорошо, что вертолёт МЧС тогда прибыл на отмель в самое время. Бандиты успели отступить в тайгу, Старцева с повреждённой рукой забрали в вертолёт, туда же погрузили и тело погибшего Логачёва, а сокурсник его как в воду канул, может, и правда утонул? У мёртвого студента теперь не спросишь, а другой информации не было. Кто с ними расправился? Старцев с Ветлицким мало какой информацией владели, да и наткнулись они на погибшего самое большое за полчаса до схватки с левашовскими охранниками.
Материал для газетчиков, несомненно, убойный, только Герман поосторожничал и большого интереса у читателей статья собкора «Енисея» не вызвала, а вот у старого лиса Фёдора Ивановича Коняева она оставила известную зарубку в душе. У того дед ещё до революции в здешних местах старательским делом занимался и внуку своему Фёдору кое-о чём рассказать успел, а главное, посеял интерес в душе подростка к такого рода добыче богатства: «В здешних местах, Федька, народишко завсегда жил зажиточный. Крепкий народ, и революция ихняя далеко не каждому по носу была. Даже среди коренных татар завсегда свои верховоды были, князцы да и просто скотовладельцы, а из пришлых – это такие, как мы, охотники до золотишка, тем более его в окрестных горах да на шустрых речках хватало. Про банду Збруева я вообще помолчу. У него не столько интерес за свободу и всеобщее счастье биться, сколько свою мошну набить, а с тем в Монголию убежать. Дуром они здесь, Федька, награбили, а некоторые и сами в общий котёл несли, с желанием. Считалось, что уж кто-кто, а Ванька Збруев завсегда за народных страдальцев заступится. Да что там Ванька, у твоих-то родных знаешь сколько лошадей было; считано не считано, меряно не меряно, а только, когда с выпасов в деревню спускали, то в лог табуны сгоняли, он так и прозван был – Конским, можа, и фамилия наша от того такая… В селе, где деда моего, Филиппа Андреевича, дом стоял, большой, кирпичный, всё по первому разряду значилось. Первой у нас керосиновая лампа появилась. Люди, как на чудо глядеть собирались, первая и мельница, только всё в одночасье боком поехало». – «А чего вы не убежали вовремя, всё-таки тайга кругом, лес?» – «То и не убежали. Отца моего – Петра, и мамку – Дарью, ещё с вечера повязали… и, говорят, куда-то за Ишим выслали, там они и сгинули, а нас родители покидали в телегу да чуть ли не в чём мать родила на прииски увезли. На приисках ни паспортов тебе, ни справок… Это после уже закон стал до всех ненадёжных элементов доставать, и ты, Федька, мотай на ус. Перед тем как арестовать, наши про то узнали и, конечно, стали готовиться. Бабка Дарья вынесла полный фартук бумажных денег и сестре моей, Катьке, говорит, вот, мол, Катюха, смотри, куда я их закопаю… Так то бумажные кредитки, векселя, кому они нужны были, а про золотишко родовое не сказала, где его искать. Но наше золото, по сравнению со збруевским – капля в море, хотя оба схрона до сих пор под землёй гуляют».
Много воды утекло с тех пор, и Фёдор Иванович, предпочитая надёжный заработок, имел свой доход, работая опером на третьем коридоре, а по-блатному – «продоле» Магинского СИЗО. Через его многоопытные руки за двадцать лет такой работы прошло много всяких «орёликов», и ко всем у Коняева был свой подход, не мытьём, так катаньем. Да и тропка к республиканскому отделу дознания давно была протоптана надёжная. Именно к нему поступали несговорчивые «типажи» из соседней республики, ушедшие в глубокую несознанку, только у Фёдора Ивановича не забалуешь. Такой ферт, чего сроду не было, или утаить от городских «следаков» задумал, у Коняева сразу вспоминал. Он оперативникам из следственного отдела помогал, и они ему, когда надо, по-товарищески, так сказать, всем польза, а покумекать операм из горотдела и «дубаку» из Магинского СИЗО всегда было над чем. Тут как нельзя кстати, не без помощи оперов подвернулось известие о задержании одного из «героев статьи о чоновском походе», Андрея Ветлицкого.
Тогда уже больше года гуляло по закоулкам МВД дело, да не просто дело, а настоящая многоголовая гидра, история о избиении молодых женщин типичным умалишённым. Ударит такую девушку – и в кусты. Те в слёзы. Вроде бы и побои пустячные, но шестнадцать нераскрытых дел накопились и тяжёлым грузом тянули вниз всю городскую отчётность по раскрываемости, к тому же новое начальство стало давить. Короче, выволочку это самое начальство устроило для своих подчинённых весьма показательную. Было о чём подумать, тем более если за пятилетний отрезок времени результат – ноль, то за тот короткий срок, который установило прыткое руководство, и думать было нечего, хотя подполковнику и «лакированному» майору отдела по борьбе… как раз и пригодились два молодых опера. Хватка у обоих была, до работы охочие: один от природы злой – Семён, а второй потише, постеснительней – Евгений. Их на стоящие дела пока не посылали, зато именно они с магинским опером как бы в связниках значились: особенно несговорчивых клиентов к Фёдору Ивановичу на третий «продол» отправляли, а уж тот-то знал, как упрямцев из несознанки возвращать. Объём работы у всей троицы был не то что маленький, но какой-то бесперспективный. Вот тюремный опер, вспомнив о дедушкином ремесле, тяга к которому сидела у Фёдора Ивановича, надо полагать, в генах,