Железная коза. Игорь ЧубахаЧитать онлайн книгу.

      Посвящается______________________________________________

      ( Ф. И. О. ) заполнить по прочтении

      ГЛАВА 1

      РОТОР

      «И дольше века сохнет пень. Так и память людская хранит добрые и злые свершенья минувших лет», сказал Абу-Омар-Ахмед на смертном одре собравшимся вокруг домочадцам, которые легко бы нашли, как использовать время с большей пользой. Но к нижеследующей истории старый маразматик не имеет никакого отношения, просто зачин хороший, почти как у Пушкина про дядю самых лучших правил… Ладно, забудем Омар-Ахмеда, плюнем и разотрем.

      А правду о Железной Козе поведал нам тюремный стукач Радебил-Выноси-Парашу со слов вдовы Бедры-Секущиеся-Косы, ссылавшейся на рассказ не ночевавшего дома три ночи мужа Вернидуба-Верниогорода-Вернидолг, говорившего со слов адвоката Яснауста, и сына его Яснапуста – да будет доволен Дажбог ими обоими.

      В днесь-весть какие далекие времена, когда Русь еще не была единым могучим государством, а представляла из себя нечто вроде коммунальной квартиры на сорок семей, за расселение которой не возьмется ни одна даже самая бандитская недвижимская контора; когда на окраины немногочисленных славянских селений по ночам забредали погрызть самым вредительским образом заборы плешивые бобры; а мелкопоместные спесивые бояре ненавидели друг друга пуще своих престарелых жен, писали друг на друга доносы, срывая чадру благочестивости с лица порока и портки приличия с телес зависти, да ратничали между собой столь же часто, сколь коты в марте…

      В те стародавние лета в сотне полетов каленой стрелы от истоков Днепра-Славутича маленьким городищем Мутотеньск-Берендейский, даже не деревенькой – так, пустяком, правила симпатяшка-милашка. Семнадцати лет от роду. Вдова по образованию, а по имени Озноба Козан-Остра (фонемическое звучание имени воспроизведено неточно, поскольку праславянский язык сохранился через пень-колоду, и как произносилось в натуре то или иное «Ой, ты гой еси, имя-прозвище», можно только спорить. Из нескольких версий звучания имени: Оксана Розан-Фрося, она же Зобатая Обзвон-Вдосталь, она же Пусто-Пусто, она же мадам Вонг… выбрана самая благозвучная).

      Седобровые патриархи вещали, что овин ее души всегда открыт для путника, ищущего приют в непогоду дурных мыслей.

      С толикой шамаханской крови, черноволосая, очень тоненькая, странно-тоненькая, черноглазая дева в желтом ситцевом сарафанчике, повязанная платком, из-под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Молодым господам, засидевшимся допоздна в ее палатах, она обыкновенно говорила, за руку подведя к окну:

      – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки – туже, как можно туже, натужиться надо, и полетела бы. Вот так!

      На молодых господ эти речи действовали однозначно. Озноба-Краса-до-крестца-коса была счастлива и не боялась залететь, поскольку применяла спринцевание различными сперматоксичными растворами. Она использовала салициловую кислоту (1 чайная ложка на кружку воды) или борную кислоту (1 столовая ложка на кружку воды), или молочную кислоту (2 – 3 столовые ложки на кружку воды), или растворы марганца, хинина или хинозола (2 грамма на один литр воды), или раствор квасцов (1 грамм на один литр воды), или прочие приспособления из книги «Что должна знать каждая приличная княгиня».

      Жизнь не сразу улыбнулась красавице Козан-Остра. Тринадцатилетним заморышем ее взял в жены престарелый князь Мутотеньска-Берендейского Хилахрон III…

      Впрочем, если начинать с начала, так с начала.

      Село Нижние Верасы от прочих расположившихся вокруг поселений отличалось тем, что было самым бедным и грязным, обитатели его славились особо дурным запахом онучь и какой-то ну просто врожденной склонностью ко всевозможным хворям.

      И если, обув лапти «Шагом марш» (купите первую пару, вторая пара даром – за амбаром), идти вдоль главной и единственной улицы Нижних Верасов (идти – мягко сказано; чуть ли не вплавь пробираться через груды козьего навоза), то из каждой халупы будут слышны натужные стоны. Здесь – желтая лихорадка, здесь – желтый лишай, здесь – желтый бутулизм, а здесь – белая горячка… Какая-то особенная ветхость замечалась во всех деревенских строениях: бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето; на иных оставался только конек вверху да жерди по сторонам в виде ребер. Окна в избенках были без стекол, иные были заткнуты тряпицей.

      И только двор отставного солдата Ноздря-Дундуна, ветерана первой и второй баталий за обладание прославленным в мифах брендом «Лосьен „Огуречный“», не походил на остальные, ибо стоял не в болотистой низине, а на продуваемом всеми ветрами холме. Да вот только беден шибко был дом. На последней войне лишился солдат указательных пальцев и мизинцев на обеих руках, а без них разве братве что докажешь?

      Но