Возвращение домой. Повести и рассказы. Александр Владимирович ЧиненковЧитать онлайн книгу.
«Салмышская трагедия» (издательство им. Донковцева, г. Оренбург) ко мне подошёл казак Виктор Денисов и поделился впечатлениями о рассказе казака 1-го отдела Оренбургского казачьего войска Василия Тимофеевича Боева о том, как он в 1920 году возвращался в родную станицу Павловскую. Еще в 1975 году его внуки записали уникальное повествование на магнитофон.
Размагниченную ленту родственники Боева передали Виктору Денисову по его просьбе. Благодаря современным технологиям он восстановил запись и любезно предложил мне для написания этой повести.
Я посвящаю её светлой памяти доблестного оренбуржца Василия Боева и других казаков-героев, которые участвовали в Гражданской войне.
1.
Ночь выдалась непроглядно тёмной. Пурга началась ещё днём, когда казаки обедали в глухой деревеньке со смешным названием Холмогорка. Небо заволокли тяжёлые тучи, поднялся ледяной пронизывающий ветер. Единственная улочка, дворы в мгновение ока были занесены снегом.
К утру метель прекратилась. Сотня ехала по тайге колонной. Лошади по грудь проваливались в глубокие сугробы. Казак Василий Боев сорвал на ходу сосновую веточку и с наслаждением понюхал.
– Как хорошо пахнет, – сказал он негромко. – Э-эх, жаль, что на родине нашей эдакие дерева не произрастают.
– Помолчал бы ты, Тимофеевич, – буркнул ехавший рядом Иван Инякин. – Есаул что сказал? Двигаться без лишнего шума – красные кругом…
– Красные нынче по избам сидят, – огрызнулся Боев. – А я не из пужливых, понял? За столько годков, сколь воевать довелось, я и вовсе позабыл, что такое трусость…
И действительно, давно уже потерял счёт боям, в которых ему приходилось участвовать, казак Василий Боев. Начал с Первой мировой и всё никак остановиться не мог. Теперь вот на Гражданской воевать приходится: Дутов мобилизацию провёл, вот и полез он в седло и поскакал туда, куда было приказано.
А на войне случалось всякое. Участвовал Василий и в наступлениях, и отступлениях. Сначала было страшно, а потом пообвык. Он усвоил одно правило – суждено остаться живым, значит, смерть стороной обойдёт, ну а суждено погибнуть, то смертушка тебя везде, даже в глубоком погребе, настигнет!
Колонна остановилась. Дорогу преградила широкая река. Мост через неё был взорван. Возглавлявший сотню есаул Болотников сошёл с коня и созвал казаков на совещание.
– Что делать будем, станичники? – спросил он, глядя на реку. – То, что переправа разрушена, – видите сами. Переходить реку по льду рискованно. Морозы только-только давить начали, и не шибко окреп он.
Казаки загудели, обсуждая сложившуюся ситуацию.
– А что делать, переходить по льду будем, чай не впервой! – крикнул кто-то. – Рады бы перелететь, да вот крыльев ни у нас, ни у коней наших нету!
– А что, ничего больше не остаётся, – поддержал крикуна ещё кто-то. – Только не всем скопом враз на лёд выходить. По одному, цепочкой идти надо!
– Тогда я первым пойду, – сказал есаул, беря коня под уздцы. – А вы следом ступайте…
К всеобщей радости, лёд выдержал, хотя подозрительно трещал под ногами людей и копытами коней. Перебравшись на другой берег, казаки облегчённо вздохнули.
Есаул посмотрел на реку и перекрестился:
– Слава тебе, Господи, что и на этот раз спас и сохранил нас. Подсоби нам, Господи, до дома живыми добраться. Хватит, навоевались, спаси наши души грешные, Царь Небесный!
Казаки сняли шапки и закрестились. Каждый из них хотел то же самое, что высказал есаул. Они стремились домой, в свои избы, к детям и жёнам. Они верили в Бога, только в Бога и ни в кого больше. Он хранил их и оберегал. Они молились Господу перед каждым боем. Казаки верили, что только из божьей милости все они живы.
«Господи, спаси и сохрани нас, – думал Василий Боев, устремив глаза в небо. – Богоматерь Табынская, заступница наша, не оставь нас. Все мы верим, что доберёмся домой. Ведь не на войну идём, а с войны возвращаемся. И я верю, что увижу своих родных не с небес, а ещё на свете этом. Господа с Колчаком во главе бросили нас на съедение большевикам, но есаул наш что-нибудь придумает, он казак грамотный, башковитый. Хорошо бы шагу прибавить. Уж очень домой хочется, а мы плетёмся, будто мыши…»
– Казаки! – есаул вдруг громко обратился к своим подчинённым. – Казаки, мы отступаем. Мы идём домой, станичники! Я знаю, о чём мысли ваши. И я понимаю вас, станичники! Мы все отдаём себе отчёт в том, что теперь предоставлены сами себе и никто нам не поможет, кроме Господа Бога! А я жду от вас поддержки и дисциплины!
– Да мы и так вроде бы все тебя слухаемся, Гаврилыч! – выкрикнул кто-то из казаков. – Только вот дойдём ли теперь до дома? Тайга кругом да вражины красные. Разве дозволят они нам идти беспрепятственно?
– И я сумлеваюсь в том! – выкрикнул Иван Инякин. – Где Колчак? Нет его! Сбёг подлюга! Мы теперь тоже никто. Зверюги лесные, вот кто мы есть, браты! Как только красные нас увидят,