Пушкин и императрица. Тайная любовь. Кира ВиктороваЧитать онлайн книгу.
Мазепы: «Возможно ль? На закате дней Он вздумал быть ее супругом», – мы узнаем профиль юной «Марии» – «списанный» с портрета Елизаветы Алексеевны работы Виже Лебрен 1801 г. – то есть года убийства Павла I, и Александр был в числе заговорщиков.
Рассмотрим портрет «Мазепы».
На л. 92 возле стихов: «Владыка буйных казаков. Седой начальник той страны Мазепа…» – Пушкин рисует отвратительного извивающегося червя с головой лебедя. Что этот «змий» – «портрет» Мазепы, – удостоверяет финал I песни:
Мария, бедная Мария,
Цветок украинских полей,
Не знаешь ты, какого змия
Ласкаешь на груди своей…
На вопрос Мазепы – кто ей дороже: отец или супруг? – Мария отвечает:
Ах, полно, полно – невозможно —
Ты искуситель…[19]
Любопытно, что так же думает Татьяна об Онегине:
Кто ты – мой ангел ли хранитель
Или коварный искуситель?
…………………………..
…………………………..
Везде, везде перед тобой
Твой искуситель роковой, —
разрешает ее сомнения Пушкин.
Как ни странно, но и Евгений также назван «червем»:
Чтоб червь презренный, ядовитый
Точил лилеи (!) стебелек…
Все это значило, друзья,
С приятелем стреляюсь я.
«Приятелем», как известно, Пушкин именовал в письмах к друзьям царя Александра I.
Читаем стихи «Полтавы» далее:
Но гетман, старец добродушный,
Дремал в бездействии, —
отсылающие нас к характеру «Алеко», герою поэмы «Цыганы»: «Но он беспечно под грозою И в ведро ясное дремал» (в 1814 г. Александр I заснул под стенами Парижа в тот момент, когда ему надо было принять капитуляцию, в 1801 г., в ночь отцеубийства на 12 марта Александр I, по свидетельству П. Гесслер, также спал глубоким сном), – и к известным строкам X, сожженной главы. «Онегина»: «Наш царь дремал».
Беспечность «Алеко» вошла в образ «Мазепы» как обычность его характера:
Храня беспечность обычайну,
Народный ропот наблюдал,
Спокойно правил он Украйну
И равнодушно пировал.
(Ср. «И пуще царь пошел кутить», X глава «Евгения Онегина».)
Случайны ли все эти «странные сближения», эти автореминисценции, объединяющие столь различных героев разных поэм?
То есть налицо мифологическая структура поэтики: в мифе все персонажи обладают способностью взаимозаменяемости, их сущность легко переливается, перемещается в другие лица.
То, что с точки зрения немифологического сознания различно, расчленено – в мифе выступает как вариант (изоморф) единого персонажа, события.
Как известно, Пушкину предъявляли обвинения в том, что все герои поэм у него – «уголовные преступники». Да, все – кроме одного: «Езерского». Полемизируя с будущими критиками «Езерского»: «свищите мне, кричите brаvо! Не буду слушать