Кодекс состоятельных. Живи, как 1% населения в мире. Пол СалливанЧитать онлайн книгу.
Алекса Китона. Когда я был подростком, у меня было недостаточно денег, чтобы заплатить за все, что я хотел. И хотя я не пользовался коробками из-под печенья, чтобы физически разделять деньги – все они оставались на моем сберегательном счете, – в голове я создавал отдельные денежные фонды для того, в чем я нуждался и что хотел приобрести, вроде бензина, еды, партий в гольф, свиданий. Я оттачивал этот навык в колледже, и это продолжилось, когда я начал работать на полную ставку после аспирантуры. Я мог взглянуть на свою зарплату и решить, что я потрачу ее с идеальной точностью, предполагая, что останусь без денег только к последнему дню месяца, уже купив то, что я хотел, и то, что мне было нужно. Но я набирался опыта. Без этой техники я мог бы истратить все деньги на 28-й день, а затем обнаружить, что мне нужно что-то на 30-й, в который я пожалел бы о том, что я купил что-то мне ненужное на второй день. Но если я складывал деньги в мнимые сосуды – на аренду, еду, членство в спортивном клубе, свидания, – я мог строить планы. И это работало. Я перестал растрачивать все деньги и стал более дисциплинирован в отношении расходов и сбережений.
Этот процесс придал деньгам физическую форму, которой для меня раньше не существовало. У меня появилось развитое чувство денег в рамках бедности и богатства. Но все же я мало думал о заработках, тратах и платежах. Все это происходило со мной, когда деньги были еще осязаемы, а не просто переводимыми между дебетовыми и кредитными картами. И в этот момент вступают ведерки. Любой, кто надеется перейти на состоятельную сторону тонкой зеленой линии, должен знать, где находятся деньги и на что они будут использованы. Такой человек будет знать назначение денег. На другой стороне люди, чьи деньги приходят и уходят без четко обозначенного плана – или, того хуже, с предположением, что деньги будут всегда. Эта группа людей не подумает, как распределить деньги по ментальным ведеркам, пока они не появятся перед ними.
Талер начал размышлять о решениях, которые люди принимают касательно денег, когда изучал, казалось бы, нечто совершенно несвязанное: цену смерти. Будучи выпускником Университета Рочестер, он пытался посчитать, сколько стоит жизнь человека, точно так же, как кто-то мог бы оценить подержанный автомобиль. Он задавал вопросы, не думая о более расплывчатых понятиях, которые идут в ход, когда люди оценивают друг друга, – вроде любви, сострадания, юмора, доброты, жадности, эгоистичности или вялости. Он рассматривал жизнь, как если бы человек был холодильником с затратами на ремонт. Его способ определения цены жизни состоял в том, чтобы измерить, насколько больше кто-либо запросил бы денег, если бы его попросили выполнить рискованную работу – например, если ему предложили быть шахтером. «Я понял, что люди не вели себя так, как следовало бы ожидать, – сказал Талер. – Они вели себя не как рациональные субъекты рыночных отношений».
Он придумал два вопроса, которые он задавал разным людям. Сколько бы вы заплатили за то, чтобы устранить риск немедленной