Священная война (сборник). Александр ТюринЧитать онлайн книгу.
и, мы всегда ориентируемся на них. Как говорил министр в поэме А. К. Толстого «Сон Попова»:
Искать себе не будем идеала
И основных общественных начал
В Америке – Америка отстала,
Там собственность царит и капитал.
И в то же время именно Америка долгое время была (не только для России) символом и олицетворением свободы. «Одно лишь слово, и вы – матрос; море ничье, мир огромен, команда надежна! а Штаты Северо-Американские конституционеров не выдают…» (Лев Вершинин, «Первый год Республики»).
Более того, мнилось, что России для достижения успеха надо всего лишь стать такой, как Америка. Если же Америка может быть только одна – значит, надо превратиться в нее. Как в притче Андрея Лазарчука и Ирины Андронати, «Заяц белый, куда бегал?..»
«А вообще – решили разворачивать здесь, на Гаваях, в Жемчужной Бухте, агромадную базу, поболее Артура. И флот будет стоять, и мы, дальняя авиация. Про новые «Лебеди» Сикорского слыхали?»
Главный же враг был совсем другой. Еще один отблеск зеркала – и вот в повести Александра Тюрина «Вологда-1612» мы видим, как орды «европейцев» предают огню и мечу этот древний русский город, ляхи грабят алтари, черкасы волокут пленников, британец подсчитывает барыш, а агенты Святой Инквизиции рыщут в поисках тайного знания. И все это, естественно, не без красивых слов. «I have right to call my barrister, – без боязни сказал долговязый чужеземец и добавил, сильно коверкая слова. – Ктоу с миачом к уам придьет, от миача и погибнет. Я пришьел со свободой».
Однако же причудливо тасуется колода. Небольшой поворот зеркала, маленький сдвиг реальности – и те же самые события приводят к совершенно иному исходу. «Сама она десять лет назад взволнованно читала в газетах о подвигах российских летчиков-добровольцев, заставивших надменных бриттов, позабыв спесь, облачиться из ярко-красных мундиров в грязно-бурое хаки. Да устоял ли б без них Трансвааль? Не назывался ли бы теперь Киптштадт каким-нибудь Кейптауном?» (Лев Прозоров, «Первый император»).
Но ведь были времена, когда Америка и Россия являлись геополитическими союзниками, когда американский адмирал Джон Пол Джонс служил в русском флоте, а блестящий гвардейский полковник Иван Васильевич Турчанинов совершал подвиги на полях сражений междоусобной войны Севера с Югом.
Однако игра на мировой шахматной доске жестока, не победишь ты – победят тебя. А у Истории пощады просить бесполезно. «Победа конфедератов была предопределена. Здесь сказалась высокая идейная сплоченность южан и значительно лучшая военная подготовка, а также – бесперебойное снабжение, организованное Англией и Францией… После убедительной победы южан Англия получила широкий доступ к американским заводам, материальным ресурсам и рынкам сбыта». (Владимир Свержин, «Образ гордой дамы»).
Если мы не хотим оказаться такой Америкой – нам надо быть сильными.
Подумайте, граф, толково:
Отступишь всего на шаг —
И станет русское слово
Бессильной грудой бумаг.
Осыпется слава пылью,
Держава сгорит в огне.
И Ригу сдадим, и Вильно,
И Ревель уйдет чухне!
Кайсаки линию спалят,
Чеченцы Тифлис займут.
Европа, впрочем, похвалит.
Британцы, впрочем, поймут…[1]
Но нужна ли нам такая история и такое будущее – в котором Россия становится центром цивилизации, распространяя свою культуру и свое могущество, политическое и экономическое, на все остальные континенты?
Россия, российская культура всегда была «литературоцентрична». Литература, художественный образ и художественное слово, всегда играли в нашей жизни и нашем мировосприятии решающую роль. Возможно, это мешало нам по-настоящему уметь делать дело, поэтому мы всегда мечтали, чтобы наше слово – любимое, лелеемое слово – наконец-то превратилось в дело!
Но если это случится – останемся ли мы самими собой? Нужен ли нам мир, в котором Пушкин перестал быть поэтом и стал Джорджем Вашингтоном, как в притче Андрея Лазарчука и Ирины Андронати:
«Наверное, какие-то негодяи мутят ваш бедный разум. «Пушкин – нет! Китс – да!» Надо же до такого додуматься! Чем был бы наш мир без Пушкина?..»
Хотелось бы нам жить в таком мире?
Ирина Андронати, Андрей Лазарчук
Заяц белый, куда бегал…
– Елдыть тя, – горестно покачал головой Пафнутий Губин.
Зима, считай, только началась, а зайцев по лесам-долам было всего ничего, да и те тощие, быдлястые, что твоя саранча. Он вынул зверька из петли, бросил в торбу. Покряхтел, наново застораживая силок, потом выпрямился и побежал дальше. Морозец хватал за щеки. Издали, от дороги, несся перезвон поддужного колокольца. Тоись, барин, с досадой подумал Пафнутий. Не к добру, ох, не к добру…
Пушкин прижимался горячим лбом к ледяному стеклу. Под полозьями
Стихи Льва Вершинина.