Мастер Хаос. Попов ЕвгенийЧитать онлайн книгу.
e>
1.1. Господин Безобразов, этот стареющий российский подданный, родившийся сразу же после прошлой (Второй) мировой войны в городе К., стоящем на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан, до 7-го класса средней школы был круглым отличником, далее стал получать четверки, тройки, двойки и единицы, пить водку и курить. После чего поступил в Московский геологоразведочный институт им. С. Орджоникидзе на отделение разведки урановых месторождений, но по специальности практически не работал, счастливо избежав распределения в те потаенные военизированные места Империи, где молодым специалистам платили тогда кучу денег за секретность и грядущую потерю здоровья, связанную с обвальной глобализацией научно-технического прогресса, хаотические результаты которого многократно превзошли самые смелые ожидания…
1.2.Эта нижеприведенная быль приключилась в самом начале конца перестройки, когда россияне и другие советские люди еще не расползлись по всему миру, как раки из произведений писателя Гоголя, и их поэтому все охотно приглашали, чтобы послушать всякие эти взволнованные свидетельства о том, как ветер перемен выдувает вонь и озонирует воздух в огромном треснувшем железобетонном лагерном бараке под названием СССР.
Не был исключением и я. Отпущенный еле тлевшей тогда советской властью на временную побывку в Германию, я был немедленно приглашен лично бундесканцлером ФРГ Гельмутом Колем на съезд его реакционной правящей партии CDU, известной у меня на родине под названием ХДС. Съезд вследствие все тех же перемен должен был состояться не в каком-нибудь там пивном Mюнхене или воздушном Кельне, а на новых немецких землях, в бывшем гэдээровском городе Франкфурт-на-Одере, расположенном непосредственно на границе Германии и Польши.
Где мне и предстояло сделать длинный доклад все о том же. Кроме того , мне предлагалось поучаствовать в дискуссии с красавицей-антисоветчицей Ангелой Меркель, которая в дальнейшем занимала какой-то важный пост в правительстве, а чем занимается сейчас, когда Коля заменили на социалиста, я решительно не знаю.
Поселенный в гэдээровской гостинице, которая своим облезлым видом, текущими в никуда унитазами, некогда проблеванными, но химическим вычищенными "паласами" живо напомнила мне аналогичную восьмиэтажную гостиницу в бывшем городе Калинин (Тверь), я весь вечер готовился к докладу – волновался, курил, писал тезисы, а наутро вышел прогуляться, чтобы понять, где я все-таки нахожусь.
Пройдя по пустым рассветным улочкам древнего города, сильно пострадавшего во время прошлой (Второй) мировой войны, и обнаружив, что именно здесь, оказывается, родился и жил знаменитый драматург Клейст (о чем свидетельствовала мемориальная доска), я вдруг понял, что уже стою на границе: широкий мост через Одер манил меня прогуляться пешком в Польшу, что я немедленно и сделал, вовсе не задумываясь о последствиях своего легкомысленного поступка.
Было, повторяю, раннее утро. Немецкий солдат мною совершенно не заинтересовался, скрытый в будке с немецким нарисованным орлом, и вот я уже и в Польше, где на славянской окраине моста сидел небритый и, очевидно, польский гражданин, сходу предложивший мне купить у него по спекулятивной цене выцветший блок сигарет "Мальборо", от чего я, естественно, отказался и тут же зашагал обратно в Германию.
Однако на самой середине моста (тут начинаются странности) отчего-то остановился, почему-то вынул свою "краснокожую паспортину" с золотым тиснением "СССР" и зачем-то принялся все это внимательно разглядывать.
Все дальнейшее помню, как сейчас! Вот этот бетонный мост, где всякая дрянь, состоящая из прутьев, досок, автомобильных шин и песка намыла маленький островок вокруг мостового центрального "быка"… вот ветер веет, воет и свистит вокруг меня и подо мной, вдоль широкой мутной белесой слепящей польско-немецкой реки… вот восходит солнце, резче становятся тени, колеблется рябь, и я держу в руках свой паспорт, основной документ гражданина СССР, страны, которой больше нет.
СССР, значит… Ослабела что ль моя рука или еще что, но ветер вдруг вырвал мой документ, понес его над водами. Паспорт, раскрытый на всех страницах, взмыл вдруг в невидимом и неведомом турбулентном потоке и воспарил над мутной белесой слепящей бездной.
Ледяной ужас охватил все мое существо. И вовсе не потому, что я струсил грядущих объяснений с СОВЕТСКИМИ, которые скажут мне, что раз я потерял такую священную вещь, как советский паспорт, то никуда я до конца дней своих больше не поеду, как, кстати, никуда практически не ездил и до этой странной поездки. Чего бояться? Темные дни миновали, товарищи! Час, знаете ли, искупленья пробил… Но! Я вдруг живо представил другое: как меня, беспаспортного, гонит тычками обратно в Польшу проснувшийся немецкий солдат, а польский спекулянт оказывается не простым гражданином, и в Польшу меня тоже не пускают.
Я поселяюсь на мосту. Обживаю слабый остров, намытый дрянью. Варю суп в консервной банке. Устанавливаю дипломатические отношения сначала с Польшей и Германией, а потом и с любимой Россией. Обо мне пишут в газетах. Богатею. Строю вертикальный дом, где на первом этаже расположится оффшорный банк, а на втором – сами знаете что. Помогаю родной сторонушке с ее "неокрепшей демократией".