Нашла проталину свою. Стихотворения. Татьяна АшурковаЧитать онлайн книгу.

      ISBN 978-5-4490-1460-3

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Предисловие к поэтической книге Татьяны Ашурковой «Нашла проталину свою»

      Один из нынешних литературных критиков как-то недавно заметил, что ситуацию в современном словесном творчестве можно назвать «состоянием ливня». Много пишущих в жанре поэзии и много читающих такие книги. Причем, пишущих достаточно грамотно (не графоманов!) и читателей, у которых есть свои вкусовые предпочтения и любимые авторы. Правда, культурная избыточность такого рода последние четверть с лишним века с той поры, как бывшее советское общество утратило свою литературоцентричность, сделало поэзию и вовсе элитарным видом творчества. На фоне современной медиакультуры этот жанр, скорее, нишевый, когда при всем том же видимом словесном изобилии и предложении даже гениальный автор обречен иметь ограниченное число ценителей его таланта. Однако это не значит, что истинная поэзия невозможна. Просто современный поэт вынужден смиряться с таким окружающим его «ливнем» и понимать, что даже, если он дерзает хватать звезды с небес, то хватает прежде всего для себя и ограниченного круга своих настоящих читателей, которых пусть и немного, но, если они обретаются, то будут истинно благодарными. Да и гениально-провидческого «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется» тоже никто не отменял в современную эпоху «мобильности и повсеместности», и не исключено, что именно они могут в свою очередь послужить настоящей поэзии таким образом и стилем, о которых мы еще просто не знаем.

      О том, что такие звезды с небес имеют место быть и в наше время свидетельствует данная книга стихов Татьяны Ашурковой «Нашла проталину свою». Сразу стоит заметить, что это стихи уже далеко не начинающего и во многом искушенного автора. И так при всей видимой простоте формы. Мало того, меня как читателя эта видимая простота, прежде всего, и подкупает, потому что она простота сознательно и искусно «остранена» (вспомним знаменитое «остранение» Виктора Шкловского!) совершенно определенной философией, острым видением и христианской верой автора. В этом смысле поэт Ашуркова и впрямь нашла свою поэтическую проталину в русской и мировой поэзии. Стоит заметить, что подобное вообще бывает возможно только тогда, когда стихотворец не просто имеет поэтический талант, но и умеет соотнести собственной творчество с уже имеющимся культурным общемировым багажом. Без этого знания и умения любой стихотворец, как правило, обречен на неудачу – по крайней мере, в том смысле, что его стихи не станут мировым явлением, но в лучшем случае будут принадлежать жанру альбомной, или, как в наше время принято говорить, блоговой лирики. Поэтическое явление Татьяны Ашурковой тем и ценно, что видимо упрощенная форма ее лирики скрывает в себе глубокий и сложный мир, который не только находит себе определенную форму стихотворного выражения в общем современном поэтическом же контексте, но это еще и подлинная поэзия в силу явления настоящей боли и, рискну употребить умный термин, экзистенциальной драмы бытия. Собственно, эта драма и есть основная тема автора. При том, что все это складывается из неброских деталей, ахматовского «сора», обыденности, из которой начинает выламывать вполне цветаевский, а то и блоковский накал:

      Это о Цесаревиче Алексее, замученном в Ипатьевском доме… Читателю здесь очевидно, как самая простая форма и лирическое видение автора сходятся и оправдывают себя, что, опять же, и является признаком поэзии вообще. Здесь же можно заметить, что это еще и факт христианской веры, поскольку автор является верующим человеком, и без веры такие строки написать невозможно.

      Даже игровая и, на первый взгляд, вполне благополучная предметность на самом деле тоже крайне драматична, если не сказать трагедийна, хотя указание на это в последних строках одного из стихотворений тоже как-то словно бы вскользь обозначено:

      Или, ну что казалось бы, можно в такой упрощенной форме сказать об одном из значимых библейских эпизодов в соотнесении с собственным виденьем себя и окружающим пейзажем (Волга, храм):

      Сами по себе эпитеты «огнебранноой» и «злокпипящей» да еще в тесном пространстве одного четверостишья могут показаться просто ужасными. Однако в этом небольшом стихотворении они все-таки работают – именно как то самое «остранение», которое и делает поэзию возможной, и «круглолицый мир» здесь тоже оказывается оправдан, сотворяя сведенных вместе библейского пророка, пейзаж с храмом и лирическое «Я» автора действенными, впечатляющими, в хорошем смысле – ноосферическими.

      Таково впечатление от этого истинного