Воскресение. Стрельцов МихаилЧитать онлайн книгу.

      А может, не стоит говорить? Опять? Отложить до следующей недели? Все равно она не услышит, не проснется, не оживет. А если услышит – не поймет или ухмыльнется. А если не улыбнется и поймет? Тогда я боюсь. Боюсь, но хочу, чтобы она знала.

      Девочка. Полюблю ли я тебя когда-нибудь? Хватит ли мне любви? Ведь любовь не безгранична. Она обладает какой-то массой, формой, только со знаком минус… Может быть, поэтому все влюбленные худеют? Минус на минус дает плюс. Это взаимность. А у меня украли часть моей любви. Она вырезана тупым ножом на руке и зарубцевалась буквой Т. Девочка. Плюс на минус дает минус. Я знаю, что никогда тебя не полюблю, потому что ты никогда не полюбишь меня. Но сказать все-таки надо… Я уже напрягаю связки, язык сам соскальзывает с нёба в мгновенно вытянувшиеся и захлопнувшиеся губы:

      – ЛЮБ…

      И тут появляется Влад:

      – Привет, жмурики!

      Что поделать с человеком, у которого родители – зоотехники, а он сам подрабатывает санитаром на «неотложке», куда, между прочим, его устроил я. Досадный промах с моей стороны.

      Петляя между столиков, как заяц, он подлетает к нам и развязно бросает на стол тарелку со свернутыми, обреченными блинами:

      – Что, хонорики, уже перекусили? – Господи, когда он научится звать людей по-человечески?

      Влад уплетает блины, и мне кажется, что они пищат у него на зубах, как устрицы деда Щукаря. Рита заметно оживилась:

      – Стрик, ты будто хотел что-то сказать?

      – Я хотел сказать, что ЛЮБлю блинчики со сметаной.

      – Серьезное открытие, – отзывается Влад, раскусив последний блин.

      Как я его ненавижу! Взять бы и шлепнуть мордой в тарелку с остатками сметаны. Но вместо этого я спрашиваю:

      – А ты билеты взял?

      – Брось глюков гнать, перестраховщик. Возьмем, – весело откликается он.

      И мне почему-то становится спокойней. Наверное, потому, что Рита опять ушла в свою вечную грусть и не обращает на колкости Влада никакого внимания. И только когда мы встаем из-за стола, она, как бы стряхнув оцепенение, медленно приподнимается и идет к гардеробу. Влад торопливо семенит за ней, бросая на ходу:

      – Морской закон.

      Как обычно, я уношу грязную посуду и толкаю ее в дырку раздатки, над которой красуются стихи безымянного поэта:

      Посуду принимает сухонькая женщина в высоком колпаке и халате, которые когда-то должны были иметь белый цвет. Влад галантно накидывает на Риту шубку. Опять он меня опередил.

      Идем в снег. До кинотеатра всего две остановки, и Рита предложила пройтись пешком. Я согласился, хотя пальцы в ботинках вновь обросли мелкими иголочками. Влад рассказывает что-то веселое. Рита отвечает, как всегда, рассудительно, я молчу.