Суждено выжить. Илья Александрович ЗемцовЧитать онлайн книгу.
оту мог не только художник, но и простой смертный. Здесь, в этих горах, берет свое начало река Белая.
За полтора года солдатской жизни мы привыкли и даже полюбили этот маленький город. С его замечательным искусственным озером, созданным руками человека на Белой. По центральной улице мы проходили ежедневно два раза, так как полк размещался в двух казармах в разных концах города. Солдатская столовая находилась в центре. По военному уставу, созданному маршалом Тимошенко, наш солдатский день был хорошо утрамбован. Мы ежедневно занимались военными науками и играми по 12 часов в сутки, исключая часы приема пищи и вечерней переклички. Зимой, в сорокаградусные морозы, мы уходили в горы, делали шалаши, оборудовали огневые точки. Приближенно к фронтовым условиям две недели не пользовались живительным теплом огня. Нас закаляли по всем пунктам устава, вырабатывали выносливость, из нас делали настоящих солдат, подготовленных к боям в любых условиях. За две зимы, 1939-40 и 1940-41 годов, мы облазили на животах, по-пластунски все близлежащие горы. Ходили пешком через горные хребты до Магнитогорска, до станции Запрудовка и измаранного цементной пылью города Катав-Ивановск. Закалка и выносливость не всем прививались хорошо. Многие болели, лечились и снова закалялись.
В начале апреля 1940 года к нам в пополнение прибыли участники Финской войны, в основном младшие и средние командиры. Многие из них были награждены медалями и орденами. Мы с детской завистью смотрели на них. Война в нашем представлении походила на тактические занятия и маневры. Участники войны держались с нами свысока и называли нас "салажата".
За все трудное, но нужное я полюбил суровые с дикой природой горы и долины Южного Урала. Летом нас увозили в чудесный военный лагерь "Алкино", который находился в роще из вековых дубов в степной части Башкирии. Мощные трехсотлетние дубы с громадными кронами защищали наши палатки от знойного солнца, ветра и непогоды. С большим трудом объемистое расписание занятий полковой школы укладывалось в продолжительный летний день. Применительно к боевой обстановке устраивались состязания по многоборью между ротами, батальонами и полковой школой. Выявлялись выносливые, физически крепкие красноармейцы и младшие командиры. Из них командование полка организовало специальный взвод для участия в соревнованиях по многоборью в дивизии. Я тоже был занесен в этот список. Со всего полка набралось 30 ребят. Начались тренировки. Мы ежедневно за два часа проходили 25 километров в полной боевой выкладке с преодолением препятствий: переправа через реку с изготовлением плотов из подручных материалов; преодоление двухметрового забора, рва шириной 2 метра; проход по восьмиметровому бревну на высоте 1,8 метра от земли; колотье чучела и фехтование с живым врагом. Последнее – стрельба в движущуюся мишень на расстоянии 200 метров пятью патронами. В период тренировок ребята из батальонов освобождались от занятий. Нам, курсантам полковой школы, после каждого комплекса тренировок был положен отдых до обеда, на что затрачивалось около трех часов. Затем мы шли на занятия в полковую школу. Нашему взводу многоборья пророчили большое будущее. На пятнадцатый день мы укладывались в положенное время. В последние дни перед состязанием выполняли весь комплекс многоборья с небольшим опережением.
Настал долгожданный день соревнований. Взвод выстроили перед штабом полка. С напутственной речью перед нами выступил командир полка полковник Волков. Комиссар и начальник штаба говорили с каждым в отдельности. Мы искренне заверили, что не посрамим полк, и первое место в дивизии будет нашим. Вышли на стартовую площадку, на которой было выстроено четыре взвода. От каждого полка по взводу. Наш взвод пустили первым. Через 10 минут за нами пошел следующий. Маршрут был установлен один для всех. Мы шли первые, отдавая все силы. Нас никто не обгонял, а пришли последние. Начальство полка долго спорило, разбиралось. Мы были обмануты, прошли лишние 3 километра. Солдат есть солдат, в спорах участия не принимаем.
Медленно шли солдатские дни. После соревнований начались маневры. На две недели наш полк по тревоге в два часа ночи покинул лагерь, оставив одни караулы. Мы шли трое суток, делая короткие десятиминутные привалы. Спали по три часа в сутки. Преодолевали водные препятствия. Через Белую переправлялись четыре раза. Все шло хорошо, по разработанному плану.
При переправе через реку в четвертый раз в нашей роте утопили станковый пулемет. Командир полковой школы полковник Голубев приказал любыми средствами, любыми жертвами найти и вытащить его. В роте объявили чрезвычайное положение. Командир роты ругался и грозил: «Если не найдете пулемет, всех отдам под суд военного трибунала. Всех под арест на гауптвахту». Я в шутку сказал командиру отделения: «Неплохо бы сейчас отдохнуть на гауптвахте». Он тут же доложил командиру взвода. Через пять минут я вытянувшись стоял перед командиром роты. «Так, Котриков! – глубоко затянувшись дымом папиросы, сказал он. – Ты хочешь отдохнуть на гауптвахте. Я тебе обещаю и не только обещаю, а дарю трое суток ареста». «За что, товарищ старший лейтенант?» – невольно вырвалось у меня. «Ах, ты еще вступаешь со мной в пререкания, добавляю двое суток. Старшина, сюда», – крикнул он. Юркий старшина подбежал, приготовился доложить что-то важное. Старший лейтенант его опередил: «Возьмите у Котрикова ремень и обмотки.