Знаменитый Каталог «Уокер&Даун». Давиде МорозиноттоЧитать онлайн книгу.
ne/>
Всё началось с убийства мистера Дарсли.
Хотя нет. Если разобраться, всё началось ещё раньше, в тот день, когда мы закончили каноэ.
Отличное у нас получилось каноэ! Мы несколько месяцев искали подходящее дерево, пока не наткнулись на здоровенный кипарис, росший у болота. Потом долго кромсали его топориком (точнее, рубил я, ну и Жюли немного, пока Эдди ныл, что нечего женщинам валить деревья, а Тит пялился на нас, не говоря ни слова. Хотя если по правде, то Тит вообще всегда молчит).
Повалить кипарис – это только начало, в нём ведь ещё надо выдолбить четыре сидячих места. А потом гладко выстругать ствол и как следует отшлифовать – мы шкурили его мелким песком с одного конца до другого чуть ли не до крови в ладонях.
На всё это ушли месяцы – ещё и потому, что хранить каноэ мы решили в Убежище, а это довольно далеко от дома, и я мог заскочить туда лишь вечером после заката, ну или когда мама разрешала погулять – а такое разве бывало?
В тот день, например, я всё-таки решил удрать без разрешения. Наврал маме, что иду на ферму к Фабронам помогать с починкой сарая, а сам смылся в Убежище. Это что-то вроде хижины, которую мы с ребятами из банды соорудили прошлым летом. Она находилась как раз на краю байу – большущего зелёного болота, прикрытого густой сеткой болтающихся лиан, над которыми зависло облако здоровенных комаров. А ещё из-за этого болота и весь наш край называют байу.
Сама хижина, конечно, не ахти – кособокая соломенная крыша да земляной пол, – но ведь никто, кроме нас, не знает о её существовании! А это самое главное. Постепенно мы даже натащили в неё кучу никому не нужного барахла. Добраться до неё можно на лодке или пешком – через Трухлявый мост и короткую, но дико опасную тропу, ну, где зыбучие пески. Говорят, там уже сгинуло невесть сколько народу.
Ясное дело, нас в это место тянуло со страшной силой. Добраться до Убежища уже само по себе было приключением (хотя, если честно, мы-то отлично знали потайную тропинку на болоте). Вот и тогда я примчался сразу после обеда и застал там Жюли и Тита, которые уже работали над каноэ, оттачивая последние детали.
Жюли и Тит – брат и сестра, но держу пари, с первого взгляда это и в голову никому не придёт. Жюли моего возраста и очень красивая. Не то чтобы я в неё влюблён и всё такое, просто все в посёлке так считают, поэтому и называют её Жоли, «красотка». Жоли Жюли, Жужу. У неё рыжие волосы, веснушки, тёмные глаза и забавная щербинка между передними зубами. Что до Тита, так он весь шоколадного цвета, волосы у него жёсткие, кудрявые. И маленький такой, и по возрасту, и по росту, так что все называют его Петит – «малыш». Сокращённо Тит.
Короче, Жюли была белой, а Тит – чернокожим, и то, что они всё-таки брат и сестра, автоматически ставило мать Жюли в очень нехорошее положение – «продажная женщина, шлюха», как поговаривал мой брат Чак, заявляя в придачу, что небось именно потому-то Тит и родился таким полудурком. Но я-то знаю, что всё это враки – Тит куда умнее прочих. Просто он предпочитает молчать. Он смотрит, слушает и никогда не говорит. Может, он давно понял, что много болтают одни дураки. Например, мой братец Чак – так тот вообще не умолкает ни на минуту.
Тит спокойно сидел себе на старом пне, а Жюли скребла ножом корпус каноэ. Она как раз заканчивала вырезать на нём название: «Гроза морей». Незаметно от них я скользнул в Убежище, где пахло плесенью и гнилым илом. Жужу оставила на земле свой конопляный кисет, я тут же схватил его, выудил жменю крошеного табака и набил трубку. Потом вышел и с трубкой в зубах уселся перед Убежищем, не скрывая улыбки. Вот тогда-то Тит меня и заприметил – я ж говорю, что он не дурак, – и тут же ткнул в меня пальцем.
Жюли бросила работу, подняла голову и вытерла потный лоб подолом юбки. На мгновение передо мной мелькнули её бледные ноги, и внутри всё словно перемешалось. Рядом с ней на меня частенько что-то накатывало.
– Те Труа! – крикнула она. – Ты стащил мой табак!
Ну да, Те Труа – это я, и в тот момент я дьявольски (как мне показалось) ухмыльнулся и вскочил на ноги.
– Да ладно тебе, я даже не разжёг трубку! Дай-ка мне лучше нож, не то мы и до завтра не закончим.
Ага, так Жюли и разогналась уступить мне нож. Хочешь не хочешь, пришлось строгать весло.
Тут приплёлся Эдди. Эдди-Кузнечик, или Эд-очкарик, мой лучший друг. Эд на год старше меня и на ладонь выше, но он такой худосочный, что, когда мы дрались, я всегда укладывал его на лопатки. Светлые волосы Эдди напоминали торчащие волокна сахарного тростника, а старые очки были связаны за дужками бечёвкой. В байу ни у кого, кроме Эда, вообще не было очков – его отец, доктор, специально ездил за ними аж в Новый Орлеан.
– Что-то скверно я себя чувствую, – простонал Эдди, усаживаясь на пень рядом с Титом. – Наверное, у меня температура.
У Эдди вечно поднималась температура. И он вечно плохо себя чувствовал, иногда даже бредил – и говорил, что в такие мгновения он слышит голоса болота и понимает тайный язык зверей. Ясное дело, сплошные враки.
Как бы то ни было, если Эдди говорил, что у него температура, никто и ничто не могло заставить его взяться за работу,