Рождество и красный кардинал. Фэнни ФлэггЧитать онлайн книгу.

      Когда осмотр закончился и Освальд, трясясь от холода в тонком сером халате на завязках с открытым тылом, присел в уголке, медсестра велела ему одеваться, сказав, что доктор ждет его в кабинете. Озябшее до костей тело ныло после прощупываний и простукиваний в самых разных местах, да тут еще носки, ледяные и мокрые, хоть выжимай. Он попытался отжать носки, и на пол закапала синяя жидкость. Ступни у него тоже были чудесного синего оттенка, точно в цвет носкам.

      – Здорово-то как! – проворчал под нос Освальд.

      Он выбросил носки в мусорную корзину и в хлюпающих ботинках на босу ногу прошлепал к двери кабинета.

      Дожидаться доктора было неуютно и тоскливо – почитать нечего, да и курить нельзя, раз он сдуру наврал доктору, что бросил. Оглядывая комнату, Освальд шевелил пальцами ног, а то их уже начинало сводить. Куда ни глянь, все серое. Серое за окном, серое в кабинете. Придушить бы того, кто выбрал этот колер. Когда он в последний раз лежал в госпитале для ветеранов, к ним приходила лекторша и рассказывала, как цвета влияют на настроение. Какой придурок выбрал эту серятину? Шляться по докторам Освальд никогда не любил, но страховая компания требовала проходить ежегодный медосмотр. Ну и какой толк с того, что очередной эскулап просветит его в том, что ему и так известно? Этот-то хоть настроен дружелюбно и смеется шуткам, но мог бы и поторопиться. Обычно доктора были либо молокососы, которым морскую свинку доверить страшно, либо пенсионного возраста. Вот и этому, похоже, за семьдесят. Может, потому и копается? Серые стены, серый ковер, серый халат, даже волосы у доктора серо-стальные.

      Наконец дверь открылась, вошел врач с результатами исследований.

      – Ну как, док, смогу я в этом году опять пробежать Бостонский марафон?[3] – осведомился Освальд.

      На этот раз доктор оставил его попытку пошутить без внимания и с мрачным видом сел за стол.

      – Мистер Кэмпбелл. Не испытываю никакой радости по поводу того, что мне придется вам сообщить. Обычно я предпочитаю, чтобы при разговоре присутствовал кто-то из близких. Из ближайших родственников вы упомянули только бывшую жену. Не могли бы вы ей позвонить и попросить приехать сюда?

      У Освальда внезапно пропала всякая охота шевелить пальцами ног.

      – Не вижу необходимости. А зачем?

      – Дело серьезное. – Доктор открыл медицинскую карту. – Я проверил и перепроверил все клинические данные. Более того. Я позвонил своему коллеге пульмонологу – он принимает в этом же здании – и проконсультировался. К сожалению, он подтвердил мой диагноз. Мистер Кэмпбелл, скажу вам прямо. В вашем теперешнем состоянии вы вряд ли переживете следующую чикагскую зиму. Вам надо сменить климат, и немедленно. Иначе, откровенно говоря, вы и до Рождества вряд ли дотянете.

      – Ух ты… – раздумчиво произнес Освальд. – Да неужто?

      – Увы. Вынужден констатировать, что со времени последнего осмотра эмфизема у вас вошла в критическую стадию. Ваши легкие и без того в рубцах после перенесенного в детстве туберкулеза. Прибавьте долгие годы хронического бронхита, усугубленного курением. Вам будет достаточно хорошей простуды, которая неизбежно перейдет в воспаление легких.

      – Да неужто? Ух ты, – повторил Освальд. – Печально.

      Доктор захлопнул папку, подался к пациенту и заглянул в глаза.

      – Вот именно. Печально. Положа руку на сердце, если принять во внимание тревожную быстроту, с которой развивается болезнь, даже если вы срочно переедете куда-нибудь на курорт, по самому оптимистическому прогнозу могу вам дать еще год… может быть, два.

      – Вы шутите.

      Врач покачал головой:

      – Какие уж тут шутки. В данный момент