Впереди веков. Леонардо да Винчи. Ал. АлтаевЧитать онлайн книгу.
как мы, и даже более совершенных… Они тоже страдают, радуются, родятся и умирают. И, когда погибнут эти миры, явятся новые, и будут они сиять так же, как эти звёзды в необъятном просторе Вселенной.
Леонардо с новым чувством восхищения смотрел на учителя.
– Вселенная… – прошептал он и со страхом закрыл глаза.
Ему показалось, что он стоит на краю бездны, бесконечной, страшной и прекрасной, наполненной огненными мирами, несущимися с неимоверной быстротой, точно золотые волшебные мячики.
– Вселенная… – повторил он с восторгом.
Время шло. Нотариус приглядывался к сыну и всё больше и больше задумывался, очевидно, что-то решая и взвешивая. Положительно, у мальчика не было никакого интереса к профессии своего отца, профессии, доставившей мессэру Пьеро да Винчи и материальные блага и почёт. Он никогда не интересовался, о чём отец говорит с приходящими клиентами, не интересовался ни судебными процессами, ни толкованием законов. Его тянуло к этому странному отшельнику, учёному Тосканелли, который жил замкнуто в своём гнезде, куда был открыт доступ только немногим, таким же, как и сам Тосканелли, людям, постигшим тайны науки. Они составляли обособленный кружок, и о них во Флоренции среди особенно благочестивых людей говорили нехорошо: в своих колбах они добывают золото, и, наверно, тут не обходится без помощи нечистой силы. В этом кружке два таких таинственных человека: Бенедетто дель Абако[10] и Карло Мармокки[11]. Доведёт ли это до добра Леонардо? Как посмотрят на то, что сын нотариуса обучается тайным наукам у этих людей, не очень-то усердно заботящихся о мнении католической церкви? Среди людей, бывавших у Тосканелли, как было известно мессэру Пьеро, разве один только грек Аргиропулос[12] своими занятиями античной литературой и языками снискал себе во Флоренции общее уважение.
Погружённый в эти беспокойные думы, мессэр Пьеро да Винчи не подозревал, что по учёным трудам Тосканелли, опасным в глазах верных католиков, учится Христофор Колумб, слава о котором потом будет греметь в веках.
Он мрачно думал о судьбе единственного сына. Мальчик способный, нет слов, но стыдно, если при его способностях он не оправдает любимой поговорки нотариуса и не станет одним из состоятельных граждан Флоренции. У мальчика и память острая для наук, и голос для пения, и на лютне подберёт любую песенку. Да и рисует он отменно: нет предмета, который бы он не изобразил в минуту – набросает углём или чёрным мелом что хочешь; даже в портретах у него верное сходство, а если захочет посмеяться, нарисует и схоже и смешно, даром что левша. И он подумал со вздохом:
«Уж лучше ему быть художником, если не хочет наследовать от отца его занятие… А художники у нас во Флоренции в славе. Вон Вероккио, мой приятель, – имя его гремит. Художник может попасть в придворные даже к самому святейшему отцу – папе… Что, если поговорить о мальчике с Вероккио? Леонардо – при дворе. Что ж, он красив и ловок, будет украшением любого двора и прославит отца… Но надо поговорить с мальчиком».
И, открыв дверь кабинета, громко позвал:
– Леонардо!
Бенеде́ттодель Аба́ко («хорошо владеющий счётной доской» – «абак») – прозвище, данное флорентийскому математику XV века Антонио Билиотте.
Ка́рло Мармо́кки – астроном и географ.
Иоанн Аргиро́пулос (1416–1486) – византийский писатель, живший в Италии.