То взор звезды…. Елена АрсеньеваЧитать онлайн книгу.

      Сиятельная графиня, сестрица Лизавета Леонтьевна!

      Покорнейше прошу Вашу милость принять новое донесение с театру военных действий.

      Я, слава Богу, здоров. Грустно иногда бывает, что с матушкою и со всеми вами розно. То есть розно я ныне с сердцем, кое лишь для вас живет и бьется. Скажи сие маменьке, а Катеньке и Сашке-меньшому не сказывай, чтоб не подъял на смех удалого воителя. Одной тебе поведаю, друг-сестра, что миновалось безвозвратно то время, в которое обманчивое воображение представляло мне блаженством миг, когда оставлю я дом отеческий для новой жизни. Сердце изменило мне вскоре после разлуки! Без маменьки, без тебя, милый друг Лизанька, даже без Катеньки и Сашки-меньшого не могу быть счастливым, но… возвратить нельзя ушедшего, и нахожу утешение в одном: писать к вам. Однако ж по почте кроме как о погоде и о здравии сообщать не должно. Надеюсь крепко на оказию, с того и подробен столь. Господин генерал Дмитрий Васильевич (Что за человек князь! Очень умный. Каков характер!.. Нет, это не простой смертный!.. Скажу не хвастаясь, что он ко мне благоволит и живое участие принимает во всех заботах семейства нашего, о коих наслышан от меня), наутрие отсылает раненого человека в свое Арсеньево, пограничное с дяденькиными Колокольцами, и оный Семен побожился, что послание мое до вас всенепременно доставит. При всех верных случаях буду уведомлять вас обстоятельно, а по почте принужден писать редко и лаконически. Да и война оставляет для сего мало досугу. Вчерась целый день я был в деле, устал как собака, но, слава Богу, невредим.

      Наши дрались с отвагою; много у нас ранено и убито, но у злодея нашего несравнимо более. И, не успевши отряхнуть прах Шевардина, мы вновь на пороге сражения. Неведомо, что ждет нас, к чему приведет день грядущий. Всем сердцем Бога молю и на Него, Единого, уповаю, чтоб не к печальным для Москвы последствиям. Ежели погибнет Москва, то все погибнет. Буонапарте известен, что для русского живое сердце есть древняя Москва, священный город, а вторая столица, блестящий Петербург, – почти то же, что и все другие города в государстве. И падение Москвы повлечет за собою тягостные следствия для России! Ведь никому не тайна, что от Москвы для Петербурга войску почти что и нет, разве несчастные мужики с рогатинами, как противу медведей. Французы ж намеренно рассеивают слухи об вольности, для них грядущей в случае победы Наполеоновой. Всемирный враг, сие стоглавое чудовище, несмотря на свое варварское рассуждение и угрюмый разум, знает ясно, что одна связь содержит и укрепляет Россию, а именно – связь Государя с дворянами, поддерживающими его власть над крестьянами.

      Тем паче счастлив я, что все вы отъехали не в нашу подмосковную, а в имение дяденькино, кое, и при самом дурном раскладе, должно остаться безопасным. Но крепко надеюсь на нашу удачу! По всему видно, что войска неприятелевы не имеют уже прежнего…

      Лизонька! Чу! что такое за окном?! Ровно бы пламень взошел в небо! Только что, на миг оторвавшись от пера, видел я лишь тьму, слабо рассеянную кострами наших и неприятельских войск, да вдали курился еще белый дым над спаленною Семеновкою. Как вдруг полыхнуло в небе – не то звезда возгорелась, не то разорвалась некая бесшумная петарда, и столь ярко и ослепительно, что сделались видны и очертания дальнего Валуева, где стоит теперь Наполеон, и лес на горизонте, и даже крест и колокольня Колоцкого монастыря!

      Что сие означает? Не испытывает ли наш супротивник неведомое какое оружие?.. Но пусть так! Бог благословит предприятие наше. Ежели Он защищает сторону правую – нам будет помощником. Желаю, чтоб вселил Он страх и отчаяние в неистовое вражие сердце!

      На сем кончаю. Не ведаю, сомкну ль глаза, однако надобно: с утра в бой!..

      Прощайте, Лизавета Леонтьевна, голубчик Лизонька! Маменьке, дядюшке Петру Данилычу и братцу нижайший поклон. Пишите чаще, письма доходят исправно и служат большим утешением в сердечной об вас тоске.

      Храни вас Господь! Прощай. Твой брат Никита Сумароков.