Дворец любви. Князья тьмы. Том III. Джек ВэнсЧитать онлайн книгу.
еревод, 2019
© Yvonne Less, дизайн обложки, 2019
ISBN 978-5-0050-4142-5 (т. 3)
ISBN 978-5-4493-5012-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Из «Популярного путеводителя по планетам», 348-е издание 1525 г.:
«САРКОЙ: единственная планета звезды Фи Змееносца.
Постоянные характеристики
Диаметр: 15 360 километров
Масса: 1,40 массы Земли
Средняя продолжительность суток: 37 часов 12 минут (и т. д.)
Общие замечания
Саркой – влажная и пасмурная планета; так как ось ее вращения перпендикулярна плоскости орбиты, на Саркое нет смены времен года.
Поверхность Саркоя отличается отсутствием физиографических контрастов. Характерный для этой планеты ландшафт – степи: степь Хопмана, степь Горобундур, Большая Черная степь и другие. Обильная туземная флора позволяет печально известным саркойским токсикантам выщелачивать и дистиллировать свои знаменитые яды.
Обитатели планеты ведут в основном кочевой образ жизни, хотя некоторые племена, известные под общим наименованием «никтастолопов», живут в лесах. (Более подробные сведения о довольно-таки отталкивающих обычаях саркойцев см. в «Социологической энциклопедии» и в трактате «Сексуальные привычки саркойцев» Б. А. Эдгара.)
Пантеоном саркойцев правит Годогма, шагающий на колесах; в одной руке он держит цветок, в другой – плетку. Повсюду в степях Саркоя можно видеть высокие шесты с колесами наверху, установленные во славу Годогмы, неумолимого бога Судьбы, переступающего гигантскими ходулями на колесах через степные колеи жизни».
Из новостей, опубликованных в журнале «Ригелиана» в Авенте на Альфаноре:
«Страдах, Годоланд, Саркой: 12 июля
Как будто Кларис Эйдам следовало испепелить за то, что она соблазнила Вильяма, принца Уэльского!
Как будто Аббатрама Памифильского следовало утопить в духах за то, что он слишком благоухал!
Как будто дьякона Фитцбаха из Города Трясунов следовало принести в жертву за чрезмерное рвение!
Сегодня с Саркоя поступили известия о том, что мастер-токсикант Какарсис Азм приговорен к «сотрудничеству с гильдией» за продажу ядов.
Фактические обстоятельства дела, разумеется, не так просты, как может показаться на первый взгляд. Заказчик Азма не был рядовым убийцей – это был не кто иной, как Виоль Фалюш, один из «князей тьмы». Сущность правонарушения, однако, заключалась не в «заключении сделки с объявленным в галактический розыск преступником» и не в «разглашении секретов гильдии», а в «продаже со скидкой ядов, подлежащих сбыту только по твердо установленным ценам».
Итак, Какарсис Азм должен умереть.
Как он умрет? Как вы думаете?»
Чем дольше Алюсс-Ифигения путешествовала в компании Кёрта Герсена, тем больше она сомневалась в том, что понимает его. Настроения Герсена приводили ее в замешательство; его поступки вызывали у нее тревогу. Его умеренность, его стремление постоянно держаться в тени – чем они объяснялись? Замкнутостью в себе, склонностью к тягостным циничным размышлениям? Его безукоризненная вежливость – не скрывалось ли за этим камуфляжем нечто зловещее? Такие вопросы все чаще приходили ей в голову, несмотря на то, что она старалась их решительно подавлять.
Однажды – а именно 22 июля 1526 года – они сидели перед Большой Ротондой на Эспланаде в Авенте; Герсен пытался объяснить кажущиеся противоречия его характера: «На самом деле нет никакой тайны. С детства меня обучали выполнению определенной функции. Это все, что я знаю. Для того, чтобы оправдывать усилия, затраченные на мою подготовку, для того, чтобы моя жизнь имела смысл, я должен выполнять эту функцию. Вот и все».
Прошлое Герсена, в общих чертах, было уже известно Алюсс-Ифигении. Пять «князей тьмы», объединившись, совершили исторический пиратский набег на Монтплезант и уничтожили или поработили пять тысяч мужчин и женщин. Среди немногих оставшихся в живых были Рольф Герсен и его малолетний внук. Алюсс-Ифигения понимала, что такое переживание должно было отразиться на жизни любого человека. Тем не менее, ей самой пришлось испытать трагический ужас. «Я не изменилась, – серьезно говорила она Герсену. – Во мне не осталось ни ярости, ни ненависти».
«Ярость и ненависть ощущал мой дед, – почти безразлично отвечал Герсен. – Для меня ненависть – скорее абстрактное понятие».
Алюсс-Ифигения встревожилась еще больше: «Значит, ты просто действуешь, как автомат? Ты служишь инструментом чьей-то ненависти, у тебя нет своей воли, своего понимания вещей?»
Герсен усмехнулся: «Это не совсем так. Дед обучал меня – точнее, поручал другим меня обучать – и я ему за это благодарен. Без полученной подготовки меня давно уже не было бы в живых».
«Должно быть, он был ужасный человек, если ему удалось так исковеркать душу ребенка!»
«Он