Астролябия судьбы. Наталья АлександроваЧитать онлайн книгу.
а одним из положительных ее качеств считалось умение посмотреть на себя со стороны. Что она и сделала сейчас, сидя на диване в собственной квартире. И увидела женщину, которой безумно скучно и неохота заниматься домашним хозяйством. Вот именно, вся эта неблагодарная работа ее достала. Причем давно.
Уже больше двух лет прошло, как Надежда уволилась из института, в котором проработала лет двадцать. Муж твердо и решительно заявил, чтобы она и не думала искать другую работу, мол, он неплохо зарабатывает и вполне в состоянии создать приемлемые условия для любимой жены и любимого кота.
Так получилось, что жили супруги Лебедевы сейчас вдвоем, дети, у которых были уже свои дети, проживали отдельно. Надежда не сразу согласилась с Сан Санычем, но муж был настойчив. И вроде бы все шло неплохо, свободного времени у Надежды оставалось мало, поскольку нужно было то в парикмахерскую, то по магазинам, то родственникам помочь, но оказалось, что совершенно нечем занять голову.
А голова – это такой орган, что если она не работает, то мысли в ней возникают совершенно ненужные. Так и у Надежды появились мысли, что она – никчемный человек, придаток к пылесосу и стиральной машине, что все знакомые смотрят на нее свысока, потому как они заняты серьезным делом, и только Надежда совершенно не востребована, даже с внучкой Светланкой по музеям не ходит, так как внучка далеко. И отныне удел Надежды – это домашнее хозяйство, то есть уборка, готовка и так далее (см. выше).
В общем, глупые мысли, и тысячи женщин с удовольствием поменялись бы с ней местами, ведь не нужно думать о деньгах, тащиться каждое утро на опостылевшую работу, опасаться начальства… В моменты просветления Надежда и сама это понимала, но ничего не могла с собой поделать и, отчищая в который раз ковер от рыжей кошачьей шерсти, думала о своей никчемности.
Причем от природы она вовсе не была ленивой и, разумеется, квартиру содержала в порядке, и каждый вечер мужа ждал дома вкусный ужин, а каждое утро – свежевыглаженная рубашка, но, черт побери, как же все это ей надоело!
Кот закончил умываться, потоптался немного на диване, устраиваясь поудобнее, и сладко заснул.
– Ох, Бейсик, мне бы твои заботы! – вздохнула Надежда.
И снова расстроилась – ведь дала себе слово не вздыхать и не охать, она была твердо убеждена, что возраст прибавляет не лишняя морщинка, а нытье, жалобы на жизнь и мрачное выражение на лице. Поэтому она решила пройтись, а заодно купить в пекарне на углу свежего хлеба. Возможно, что пыль за это время сама осядет.
На улице сегодня было тепло – вторая половина апреля, снег давно стаял, травка на газонах зеленая, только деревья еще стоят голые. Надежда оделась попроще, но все же тщательно накрасила губы и причесалась.
У подъезда никого не было, так что Надежда, не задерживаясь, миновала детскую площадку, затем свернула на узкую асфальтовую дорожку. Сквер не сквер, но несколько деревьев, кустики и пара скамеек. На одной кто-то сидел. Ах да, это новый жилец, тот самый инвалид с сиделкой. Надежда была с ними незнакома, так что, проходя мимо, слегка кивнула, и тут женщина ее окликнула:
– Простите…
– Да? – против воли Надежда замедлила шаг.
– Вас ведь Надежда зовут? – несмело спросила женщина. – Простите, не знаю вашего отчества.
– Можно без отчества… – машинально ответила Надежда.
– Я вас в подъезде видела, – женщина заговорила бодрее, – мы наверху, на девятом этаже, в двухкомнатной…
– Я знаю, – кивнула Надежда, – вы недавно въехали.
– Ага, я Вера, а это… это Виталий Андреевич. – Вера повернулась к своему подопечному, который безучастно смотрел прямо перед собой. – Надя, у меня к вам просьба. Пожалуйста, посидите здесь на лавочке минут десять, а я в магазин сбегаю. Понимаете, – заторопилась она, – мне только за молоком и сметаной. Там, в фермерском магазине, молоко разливное привозят под заказ. И если я не приду, его другим отдадут. И сметана там очень хорошая. А с ним идти… – она кивнула на Виталия Андреевича, – себе дороже, он ходит медленно. Я вас очень прошу!
– Но он… – Надежда опасливо попятилась, – как бы это…
– Он не агрессивный совсем! – Вера замахала руками. – Будет тихонько сидеть, просто если его с собой вести, то люди шарахаются, опять же он плохо ходит… Надя, я вас очень прошу, всего десять минут, я только туда и обратно!
Сиделка совершенно правильно истолковала сомнение в Надеждиных глазах, подхватила хозяйственную сумку и убежала.
Надежда проводила женщину взглядом. Вот как мешает жить интеллигентность! Не умеет она говорить «нет». И из-за этого придется теперь сидеть с этим… как бы помягче выразиться… не совсем адекватным человеком. К счастью, он хотя бы не агрессивен… ну ладно, надо все же помогать людям…
Хотя кто сказал, что он спокойный? Надежда эту Веру знать не знает, может, она и соврала. И вообще, чем он болен-то? Вдруг припадочный, и если сейчас хлопнется на дорожку и начнет корчиться, Надежда и понятия не имеет, что будет делать. А вдруг Вера не вернется? Подсунула ей инвалида, а сама сбежала. И Надежда тоже хороша, хоть бы номер