Те же и Скунс – 2. Валерий ВоскобойниковЧитать онлайн книгу.

      за ценнейшие советы,

      неоценимую поддержку

      и бесценную информацию!

      Пролог

      Схватка в снежной пустыне

      С вечера повалил такой густой снег, что автомобили, припаркованные на маленькой стоянке, к исходу ночи превратились в сугробы. Белые одеяла сгладили привычную угловатость «вольво», сделали вовсе расплывчатыми плавные закругления «мерседесов» и уже начисто сгладили эфемерные внешние различия между разными моделями «жигулей». Стоянка работала круглосуточно, машины прибывали и убывали в любые часы, но эта декабрьская ночь выдалась тихой. Наверное, сказывалась близость Нового года, когда в деловой активности уже наступило предпраздничное затишье, а время ехать в гости ещё не пришло. Дежурный кладовщик Вячеслав Вершинин так и просидел в своей сторожке, греясь возле электрической печки и наблюдая сквозь маленькое окно, как в мертвенном свете двух фонарей исчезают сперва яркие краски, а после и характерные силуэты машин. Похоже, народ прочно засел по домам: за всю ночь ни один постоянный клиент не явился откапывать свою ласточку для внезапной и срочной поездки. Не было и чужаков, являвшихся иногда по нескольку раз за ночь со слёзными просьбами приютить машину хоть до утра.

      Скучно…

      Тихо падал снег, крупные влажные хлопья медленно кружились в неживых лучах фонарей, и в стриженую (он стригся по-прежнему коротко, хотя никто больше не требовал) голову Славика лезли всякие мысли. Большей частью, как водится, не очень-то весёлые. О том, чего он, сложись всё по уму, мог бы в жизни достичь. О том, чего – как теперь казалось – он уже почти достиг. А потом так внезапно и глупо утратил. Угодив в итоге с хорошего места в крупной процветающей фирме на эту сраную автостоянку. На должность, название-то которой ему до сих пор выговаривать было противно. Да скажи кто ему ещё полгода назад…

      Нет, правду, наверное, болтают, будто все самоубийства вот в такое время и происходят – на излёте ночи, притом что на рассвет нет ещё никакого намёка, где-то с двух до шести. Ну то есть Славик, конечно, в петлю лезть покуда не собирался. И жизнь ему ни в коем разе ещё не надоела, удавшаяся там, не удавшаяся. Просто…

      Скорее бы, что ли, утро пришло.

      Ночная жизнь города весьма отличается от дневной. Не та «ночная жизнь», которая обычно так называется, – всякие там бары, сверкающие рестораны и клубы со стриптизом, – а скрытое от случайных глаз копошение, составляющее истинную жизнедеятельность никогда полностью не засыпающего муравейника. Людям, привыкшим коротать ночи под крышей, с наступлением темноты кажется, будто привычная среда за дверьми их уютных квартир внезапно становится сугубо враждебной и начинает таить опасности и западни, точно гробница египетского фараона. Улицы и дворы лишаются «защитного слоя» в виде спешащего куда-то народа (Почему в разгар дня посреди Невского нельзя изнасиловать женщину? – Потому что советами замучают…) и становятся звериными тропами в каменных дебрях, где каждый – сам за себя. Или, что гораздо выгоднее, за свою стаю. И бесплатных советов уж точно нечего опасаться. Когда Славику довелось причаститься этой стороны жизни, он стал смотреть на утреннюю толпу спешащих на работу горожан с чувством тайного превосходства. Как на людей, которые о-очень о многом, на своё счастье, не подозревают.

      Хотя ему самому в те времена платили вполне приличные бабки (хватило однокомнатную купить, пусть даже и в районе «Трёх Дураков», в хрущёвской пятиэтажке) именно за то, что он кое о чём тоже как бы не подозревал. Он и сохранял старательную неосведомлённость. До того самого случая…

      Ну уж это – нет! Прочь, прочь!.. Размышлять на тему «Что было бы, если…» и предаваться безрадостным воспоминаниям у Славика никакого желания не было. Он в очередной раз посмотрел на часы и увидел, что голубая подсветка дисплейчика готова вот-вот озарить цифру «четыре». Пора! Дежурный кладовщик потянулся было к дублёному полушубку, но передумал и остался как был – в толстом свитере с ткаными вставками на плечах, только натянул вязаную лыжную шапочку. Потом полез под диванчик и выудил громадные растоптанные валенки в потерявших форму калошах. Валенки были, вообще-то, казённые, со всеми вытекающими отсюда последствиями: затасканные, неистребимо вонючие. Славик подобной обуви весьма не любил, зная, что с неё можно подхватить на ноги грибок. Однако сырой снег был по голень и неминуемо промочил и испортил бы тёплые ботинки, в которых чёрт его дёрнул припереться на службу. А может быть, просто понемногу уходила брезгливость – вместе со всем остальным, что по крайней мере в собственных глазах ещё отличало его от уже не мечтавших никуда подняться стояночных аборигенов?.. Как бы то ни было, Славик обулся, распахнул дверь и решительно вышел