Сергей Бондарчук. Лента жизни. Наталья Сергеевна БондарчукЧитать онлайн книгу.
наю, как зовут моего Сына!!! О, Боже. Серёжа, Сергей Фёдорович!
Мне очень, очень нравится это имя. Кто его придумал? О, Танюшечка, милая моя детка, ангел мой, молись за меня. Я молюсь за тебя. В казарме тишина. Все спят. Второй этаж. Окна прямо на собор Иоанна Кронштадтского. И всё же я слышу звук колокола, точь-в-точь как в нашем монастыре. Танюшечка, пиши почаще и подольше. Остаюсь любящий вас муж и отец. Целую крепко.
Моя бабушка, Татьяна Александровна, не придумывала имя. Ведь сын у неё родился 25 сентября – а это День памяти Сергия Радонежского, Игумена земли Русской, Всея России Чудотворца. В этот день он почил. В семье была его икона. Верующая Татьяна не стала сообщать отцу, что Серёжу покрестили в том самом Благовещенском монастыре, о котором упоминает в своём письме двадцатитрёхлетний Фёдор Петрович Бондарчук. Позже монастырь был разрушен. Но отец всегда помнил, что родился он в День памяти великого святого Сергея Радонежского.
Благовещенский женский монастырь находился в двенадцати километрах от Херсона, на полуострове, между озёрами Белое и Безмен. Место было красивым и тихим, с цветущими кустами сирени и яблоневым садом. На территории монастыря было двадцать шесть зданий, размещалась церковь во имя Святой Троицы. В 1912 году был возведён Свято-Троицкий собор. Он был увенчан семнадцатью позолочёнными куполами. Росписи в храме копировали фрески храма Христа Спасителя в Москве, Владимирского собора в Киеве и церквей Киево-Печерской Лавры. Их выполняли живописцы, приглашённые из Москвы. Ещё перед началом строительства Свято-Троицкого собора одна из монахинь, матушка Федора, говорила: «Строят собор, а выстроят детский дом»… Наступили смутные времена. Сёстры монастыря создали артель, наивно полагая, что с советской властью можно ужиться. Осенью 1920 года монастырский приют перешёл в ведение Унаробраза[1], и вместо него был устроен детский городок им. Петровского, но на службе в нём по-прежнему оставались члены общины, отказавшиеся от вознаграждения за свой труд. В том же году монастырское хозяйство со всеми угодьями, пахотными землями, огородами, фруктовым садом, виноградником было национализировано и объявлено культсовхозом[2] «Пролетарская жизнь». Но обслуживание и управление им по-прежнему оставалось в руках сестёр. Именно поэтому в монастырских стенах продолжали крестить детей. Верующая Татьяна Александровна и баба Мотя успели покрестить младенца. В Белозёрке издавна в мире и согласии проживали сербы, болгары, турки, цыгане, венгры, русские и украинцы. Более двадцати национальностей. Папа мой любил говорить: «Дед мой – болгарин, бабушка – сербка, по паспорту я – украинец, а в душе я – русский».
В хате Бондарчуков висел портрет Тараса Шевченко и портрет дедушки Сергея по отцу, болгарина по происхождению, Петра Константиновича Бондарчука и его жены – сербиянки Матрёны. Или, как нежно её называли в семье, – бабы Моти. У них было три сына: старший – Александр, средний – Михаил, младший – Фёдор и дочь Евгения. Семья была дружная. Про Бондарчуков говорили, что они – люди гордые, но справедливые, готовые всегда прийти на помощь. Не от моего ли прадеда Петра Константиновича, не от казачьих ли вольных общин, непокорных и могучих, складывался характер Фёдора Петровича, а затем – и моего отца… Ведь именно о казаках складывались легенды как об особой породе людей – гордых, решительных, вольных, всегда готовых как к обороне, так и к нападению. Во все времена казаки умели совмещать в себе и землепашцев, и воинов, и верных отцов.
Бабушка – сербиянка, женщина прекрасная, смуглая, темноглазая и темнокосая. Во внуке души не чаяла, и все близкие говорили: «Да он лицом – весь в тебя».
Сказки и легенда Белого озера
Наверное, каждому из нас в раннем детстве бабушка рассказывала сказки… Вот лежу я на печке, да ещё с головой укрытый тулупом. Вечер. И на дворе, и на печи темно. В этой таинственной тишине слышу шёпот бабы Моти: «В некотором царстве, в некотором государстве…»
Название озера – Белое – уходит в седую старину. Во времена Крымского ханства его называли Ак-Гюль (Белое озеро). С незапамятных времён существует легенда о скифском Золотом коне, который находится в Белом озере. Взору Серёжи от младенчества открылось удивительное Белое озеро. Пойма Днепра, ковыльные степи. Фёдор Петрович очень любил землю, обхаживал её, разбивал виноградники, любил скакать на лошади по степи… Обличьем был – натуральный Гришка Мелехов из «Тихого Дона» Шолохова. А ещё ближе по характеру – отец Гришки, Мелехов-старший, обидчивый, вспыльчивый, весёлый, лицом худощавый, с горбинкой на носу. Ещё в юности Фёдор Петрович пристрастился к технике – локомобилям, они в ту пору работали на соломе, косилкам и молотилкам, умел делать мелкий ремонт и слыл мастеровым человеком. Татьяна Васильевна, мать Сергея – женщина крепкая, волевая и мудрая. В девичестве Токаренко, Татьяна была двенадцатым ребёнком в семье. Проживала семья в Херсоне. Отец Татьяны Васильевны был отличным столяром. У него была мастерская по изготовлению мебели, куда он привлекал рабочих. Людей он находил сам, учил их своему мастерству. Мебель изготавливалась под лаком: буфеты, столы… Да не просто столы, а с гнутыми ножками,
Уездный отдел народного образования.
Культурные советские хозяйства – так сразу после революции назывались совхозы.