BPEMEHu HET. Алексей БрусницынЧитать онлайн книгу.
. На итоговом приеме после комплексного обследования он жаловался:
– …и даже когда не болит нигде, не хочется ничего. День прошел, и слава богу…
– Вот-вот. Именно! Не хочется ничего… – подхватил профессор. – С этого все и начинается. Это потом уже болячки всякие. Любимая присказка моих пациентов – «Старость – не радость». И в большинстве случаев это выражение они употребляют неверно. Когда что-то валится из рук, когда не могут что-то прочитать, когда поясницу прихватит. На самом деле оно означает проявления старения совсем иного рода! Выражение следует понимать так: старость наступает вследствие отсутствия радости, – на этом месте он даже поднял палец. – Старость – не радость не потому, что у человека что-то болит или начинает хуже работать, это не физиологическое, а, прежде всего, психологическое состояние утраты способности испытывать положительные эмоции. Это выражение уместнее вспоминать, когда взор не услаждает более красота, не веселит шутка, не манит солнечный пляж на теплом море.
Профессор сделал паузу, очевидно ожидая реакции. Старику пришлось что-то сказать:
– Однако как же вы, доктор, складно излагаете.
– А это моя работа, милейший… – профессор бросил взгляд на бумаги перед собой, – Антон Сергеевич. Как вы можете догадаться я не вам первому говорю эти слова, – он улыбнулся и продолжил с напором: – Притупление чувств – первый шаг на пути расставания с жаждой жизни. Старый слон, осознав свою никчемность, уходит из стада в долину смерти. Матерый вожак, промахнувшись на охоте, позволяет молодым волкам убить себя, – и вдруг, позабыв о пафосе, забормотал. – Дельфинов, кстати, которые на берег выбрасываются, надо проверить, думаю, они тоже возрастные… – он чиркнул что-то в ежедневнике и вновь возвысил голос: – Так и человек опускает руки и перестает бороться, не понимая, что поддается первобытному инстинкту самоуничтожения. Природа избавляется от старых и больных, потому что бездушна и практична, цивилизованное же общество может позволить себе поддержать своих заслуженных членов в их желании прожить как можно дольше.
Он умолк, уверенный в произведенном на слушателя эффекте.
– Вы не знаете, а пенсионный фонд в курсе этих достижений цивилизации? – поинтересовался старик.
– Отлично! Улыбайтесь, смейтесь, хохочите. Смех продлевает… – профессор глянул на часы. – Гаудеамус, так сказать, игитур… Ювенес дум сумус… Хм… Продолжение не совсем кстати… Помните?
– Доктор, вы мне память проверяете? Я вообще-то представитель точных наук. У нас латынь не нужна. Разве что буквы.
– Да и у нас, впрочем, тоже. Атавизм. Но мы отвлеклись… И! Очень важно. Как можно больше времени проводите на свежем воздухе, гуляйте…
– Вы это серьезно? – он ожидал узнать от доктора что-то новое и не скрывал разочарования.
– Напрасно вы так. Это очень важно! Любовь к жизни и юмор – это два кита долголетия, а третий – ежедневный моцион. А плавают эти киты в океане любви родных и близких.
– Только вот океана, в котором вот это всё плавает… нет.
– Что, совсем никого?.. – профессор окинул старика взором полным сострадания, даже, кажется, глаза за стеклами очков увлажнились. – Ну не беда! Найдите себе подругу последних дней суровых. Чем старше мужчина, тем проще ему отыскать пару. Знаете почему?.. Ну?
– Да какое там… Не знаю, – «последние дни» резанули слух, он даже немного оторопел от такого слишком откровенного профессионального цинизма. – Сон со стариком крепче.
– Забавно. Но я другое имел в виду: у женщин продолжительность жизни выше! –профессор даже захихикал, очевидно пребывая в совершенном восторге от собственного остроумия. Заметив, что пациент не разделяет его радости, посерьезнел. – Ну-с, а кроме лирики таблеточки, конечно, надо попринимать. Давайте-ка посмотрим, что вам прописали… так-с… давление… сердечный ритм … мозговое кровообращение… аспиринчик, витаминчик… Все верно! От себя винцо красное порекомендую. Стаканчик перед сном, там антиоксиданты, танины всякие, Альцгеймера отодвинете. Секундочку… – профессор снова забормотал себе под нос. – Альцгеймера отодвинете, Корсакова придвинете, – снова хихикнул, чиркнул в ежедневнике и продолжил. – Да, винцо. И спать будете великолепно! А хороший сон, кстати, это четвертый кит…
– Послушайте, – прервал старик космологические фантазии профессора. – А кроме касторки и йода, может, еще что-нибудь придумали? Порадикальней?
– Амброзия? Пересадка желез от шимпанзе? – профессор как будто даже обиделся. – Слушайте, если уж вам так неймется деньги потратить – поезжайте, к примеру, в Израиль. Они там какие-то комплексы за бешеные деньги прописывают. Выиграете годик-два, да без штанов в гроб ляжете… – и снова посмотрел на часы.
По дороге домой старик размышлял о том, как нелогично мало отпущено человеку времени: только он начинает понимать, что к чему, как смерть или нарушения мозгового кровообращения лишают его этой способности. Еще о последних словах профессора: «Вот ведь гад какой гладкий! А годик-то, тем более два – не пустяк…»
* * *
Через полгода,