Князь. Записки стукача. Эдвард РадзинскийЧитать онлайн книгу.
«наш околоточный» – тетка его всегда щедро одаривала. Она спросила:
– Известно ли, кто стрелял?
– Студент, – объяснил полицейский. – К тому же дворянин, как ни позорно говорить… Злодей убил бы Государя, да, говорят, стоявший рядом мещанин отвел его руку… Сегодня Государь с народом говорить будет.
Тетка велела запрягать, и мы поехали к Зимнему. Помню, всюду были толпы возбужденного народа. Проезжая, видели, как толпа окружила молодого человека, по виду студента, длинноволосого, в очках, с пледом в руке – так обычно ходят студенты… Они били его. К нему на помощь неторопливо шагали двое полицейских – не спешили спасать.
Люди распевали гимны, крестились… Неумолчно звонили колокола.
На дворцовой площади у Зимнего – море людей и множество экипажей.
Все взгляды – на балкон над входом в Салтыковский подъезд.
Закричали дружно: «Ура!»
На балкон вышел Государь – высокий красавец в конногвардейском мундире. За ним – императрица, худенькая, высокая, в шубке, наследник и его братья – все в военных мундирах. Мальчики были как на подбор – стройные, высокие. Только наследник – бесформенный, толстый.
Толпа снова восторженно закричала: «Ура!» Все пали на колени и запели «Боже, царя храни!».
– Но уж очень много пьяных, – брезгливо сказала тетка и велела трогать домой.
Дорогой она волновалась о Нечаеве:
– Ведь он длинноволосый и ходит с пледом, как бы не прибили…
Вечером Нечаев не пришел. Решено было утром послать за ним Фирса.
Всеведающий Фирс сказал (ему сообщил околоточный), что завтра преступника привезут на допрос к нашим соседям (в Третье отделение).
С раннего утра я занял место у окна. Вся набережная была оцеплена конными жандармами.
Подъехала карета, окруженная все теми же жандармами. Его вывели… Я видел только голову без шапки и русые волосы…
И вдруг он задрал голову, посмотрел на небо и перекрестился.
Перекрестился испуганно и я… Это был белобрысый!
Всю ночь я не спал. Ждал – арестуют. Придумывал речи для суда. О, как я мечтал вернуться в ту прежнюю беззаботную жизнь!
Утром тетка побаловала новостями:
– Назначен диктатор… словцо-то какое!
Диктатором стал генерал Муравьев (Михаил Николаевич Муравьёв, или Муравьёв-Ви´ленский), усмиривший Польское восстание.
Тетка ликовала:
– Я его, голубчика, хорошо знаю! Живодер первостатейный, ад по нему, конечно, плачет, в Польше даже дам вешал… Но сейчас такой и нужен! Этот порядок наведет. Твой любимый «Современник» закрыли… Ай да Муравьев! Наш живодер всю вашу дурь повыбьет…
Я промолчал. Мне было не до споров. Я смертельно боялся! Неужто взяли Нечаева?!
Утром вся набережная возле нашего дома была заставлена каретами. На допросы к соседям (в Третье отделение) привозили буквально всю столицу… Говорят, допрашивали по целым дням…
Вечером тетка позвала меня в кабинет покойного мужа.
В этот кабинет она заходила, только когда беседовала с