Прыжок в ледяное отчаяние. Анна ШаховаЧитать онлайн книгу.
Так вроде хорошо все с Эллочкой сложилось: и умница, и красавица, и богатенькая, и не жадная. И всегда в форме – макияж, укладочка, ноготки: работа в «Газпроме» обязывает. Так нет! Теперь вот эту Наташу подавай ему волоокую! Недотрога, льдина, типичная училка химии. Дубленка на рыбьем меху, очки и пучок. Вот очки-то с пучком и невероятно трогательная стеснительность и провоцировали впечатлительного Андрея. А еще кожа персиковая. Ходит он вокруг этой «аскезы» неделю, и никаких подвижек. Вся и радость-то: с собачкой ее – рыжей и лохматой, ну просто волосатым колобком – трясись на ледяном ветродуе!
– Натуль, а как порода Патрика называется?
– Шпиц. Андрюш, мы же договорились, никаких Натулей. Мне это…
– Да-да-да… Сдаюсь! Даме не нравится. Только Наташа. И только на отвлеченные темы.
Наташа искоса посмотрела на вымученную улыбку егозливого Андрея. «И что этот щеголь прицепился? В метро избуравил глазами – как первоклассница полыхала алым цветом. Позорище… Может, мама права? Живи, пока живется. Бабий век короток – ищи! Но что с таким искать? Он сегодня в метро увидит другую Натулю и… и что? Жди звонков? Пиши письма по «мылу» мелким почерком? Хватит! Наждалась… Когда придет ТО, настоящее, все будет по-другому. Просто и ясно. А это…»
Пара зашла за угол семнадцатиэтажки, самого высокого здания этого жилого комплекса, выстроенного в современном стиле на старой московской набережной – разноуровневые дома розового кирпича, уютные детские площадки, масса бытовых заведений и магазинчиков.
Патрик заинтересовался отметинами на снегу и вонзил нос в желтое пятно на обледеневшем сугробе. «Какая все-таки гадость эти собачки-кошечки», – подумал Андрей, но брезгливую мысль развить не удалось, так как вверху, под крышей дома, раздался короткий вопль – дикий, как из детских кошмаров, когда пробуждению предшествует миг, который кажется непоправимым, безнадежным…
Полет куклы в развевающемся балахоне занял считаные мгновения. При хрустком ударе тела о снежный наст Патрик сорвался с поводка и с жалким писком помчался за угол. Андрей инстинктивно отпрянул, а Наташа, наоборот, устремилась к золотистому лоскуту.
– Андрей, звони в «скорую»! – крикнула Наташа, бросаясь к женщине, лежавшей в нескольких метрах от них. То, что рухнувшая с высоты – женщина, сомнений не вызывало, длинные каштановые волосы веером разметались по снегу, шелковый халат распахнулся. Загорелое, холеное тело с длинными ногами, правая – вывернута неестественно в колене, смотрелось какой-то киношной несуразностью. На бутафорском снегу лежал манекен со съехавшим париком и в распахнутой накидке…
Андрея, как, впрочем, и Патрика, жавшегося у родного подъезда все время, пока Наташа по телефону вызывала полицию и «скорую», унесло в момент. Ухажер даже не смог выговорить «извини, не могу, ужас» или еще хоть что-то, подобающее этой минуте. Просто испарился, и все. Бросил…
Наталия Юрасова оказывалась главным свидетелем самоубийства сорокапятилетней Виктории Михайловой. Но свидетельница не видела КАК, с какого этажа Виктория выпрыгнула, и не представляла, что этому предшествовало. «Крик – падение – удар». Больше ничего толкового от женщины, которая «держалась молодцом» из последних сил, опергруппе выудить не удавалось.
Муж погибшей, Анатолий Сергеевич Сверчков, невысокий, лысоватый мужчина в домашних шлепанцах, джинсах и расстегнутой вельветовой рубахе перелез через сугроб и раскачивался над трупом жены все то время, пока на вызов ехали полиция и врачи. Мужчина будто впал в транс и совершал какой-то мистический ритуал, подвывая и наращивая амплитуду покачиваний. Когда приехала «скорая», его силком затащили в машину с обмороженными руками и ногами. От успокоительного укола Сверчков мгновенно заснул. «Шок», – сказала усталая врачиха, пожилая и участливая, похожая на собирательный образ нянюшек из сказок. Труп увезли на экспертизу. Мужа самоубийцы приводили в чувство врач и медсестра, а опергруппа из трех человек поднялась на пятнадцатый этаж, в квартиру погибшей.
В распахнутую настежь дверь полицейские входили с понятыми: суетливой соседкой лет пятидесяти и ее неповоротливым мужем.
– У них не принято курить в доме – Вика бросила и гоняет Толю на лестницу. Ну, он и курил, видимо, а Вика в этот момент, оставшись в квартире одна… Ох, ужас-то какой… – Тараторящая тетка остановилась перед раскрытой балконной дверью, нервно подергивая под подбородком ворот вязаной кофты.
Следователь Епифанов, грузный, хмурый мужчина неопределимого возраста – и сорок можно дать, а можно и все пятьдесят пять – внимательно исследовал балкон. Никаких следов борьбы. Домашняя туфля хозяйки валялась в комнате, рядом с балконной дверью. Второй не видно, скорее всего лежит в снегу? Это забота оперативников. В квартире царил арктический холод и идеальный порядок. То, что хозяева – люди зажиточные, не вызывало сомнений. И мебель, и техника, и ковры, и хитро закрученные шторы на окнах, и картинки в диковинных рамках, и впечатляющая джакузи в ванной – все с печатью «высший класс». «Ну, вот сколько нужно зарабатывать, чтоб так жить? Кем быть? И почему при всем том жить становится вдруг невозможно?» – думал раздраженно Алексей Алексеевич Епифанов, рассматривая