Тетушка, которая не умирает. Ширшенду МухопадхайЧитать онлайн книгу.
ть, а от былых благ ничегошеньки не осталось. Я уговорила его жениться в надежде, что счастливая жена и ему принесет счастье. Ты должна шпынять его каждый божий день. И не потакать ему ни в коем случае. А дашь слабину, он решит, будто ему позволено всю жизнь проваляться в койке. Уж я-то хорошо знаю мужчин из этой семейки. Все до единого лодыри, каких поискать.
Да уж, радости мало. Если после свадьбы удача так и не улыбнется моему мужу, родня его будет думать, что я несу ему одни только беды, а как же иначе?
Свекровь с горечью сказала:
– А знаешь, на что живет эта семейка? На деньги от торговли землей да золотом. Дальше так продолжаться не может. Если тебе хватит ума, приструни Фучу.
– По-вашему, я сумею, ма? – робко проговорила я. – Ведь он всегда так гневается.
Она усмехнулась.
– Не стоит бояться мужского гнева. Пустое дело. Не бери в голову.
– Может, научите, что мне делать?
– Такому не научишь. Ты с виду довольно смышленая. Сама справишься.
С того самого дня мы сроднились со свекровью. До замужества я с ужасом слушала все эти истории про свекровей-мегер и очень обрадовалась, когда оказалось, что моя совсем не такая.
Но какое же семейство без мегеры? Взять, к примеру, мою невестку – жену старшего мужниного брата. Так вот, эта самая невестка была постарше меня. И при всем том ну сущая ведьма. Или вот еще Пиши, сестра моего свекра, овдовевшая еще в отрочестве. На самом деле она-то и верховодила у них в семействе. Старшие и младшие братья души в ней не чаяли, памятуя о трагедии в ее жизни. А она из них веревки вила, да еще как.
Родня моего мужа проживала в Северной Бенгалии – в маленьком, грязном, перенаселенном городке. Тамошняя жизнь не отличалась разнообразием. Дом у них был довольно большой; впрочем, у них было несколько домов побольше с земельным наделом в Пакистане. Их, как было заведено у заминдаров, построил еще отец моего свекра. Настоящие игрушки со множеством комнат, арок и куполов. И недостатка в претендентах на все это не было. Когда земля, на которой стояли эти дома, отошла к Пакистану, родственники нашли убежище в нашем доме. Сперва их приютили, как обездоленных членов семьи. А после они заявили свои права на часть дома, поскольку его построили на деньги фонда недвижимости. Дом был записан на имя отца моего свекра, и наследниками были мои свекор со свекровью, а также старший брат свекра, его дочь и мой муж со своим братом. Во всяком случае, на бумаге. Новопоселенцы же законных прав на дом не имели. Тяжба длилась долго и сопровождалась постоянными ссорами и дрязгами. В особых случаях, будь то свадьбы или похороны, родня объединялась.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять все эти хитросплетения и разобраться в каждой по отдельности. Родственники особенно любили кичиться тем, что у себя на родине они жили, как господа. Мужчины у них в роду не были охочи до службы или предпринимательства. Им куда больше нравился праздный образ жизни. Но к тому времени, когда я вышла замуж, некоторым из них пришлось начать зарабатывать на жизнь, чтобы сводить концы с концами.
Однако все это лишь предисловие к рассказу про моего мужа. Поскольку был он отпрыском знатного рода, его баловали до крайности с младых ногтей и воспитали сущим бездельником. Поскольку учиться его никто особо не принуждал, к степени бакалавра он продвигался черепашьими шагами. Человек он был по натуре взрывной. Никто не смел прерывать его, когда он стучал на своей табле. А когда его ненароком будили, он впадал в бешенство, потому как предпочитал просыпаться по собственному желанию. Жену свою он никуда с собой не брал, а выслушивать ее советы было для него сущим унижением.
Он был значительно старше меня: когда мы поженились, ему было тридцать два, а мне восемнадцать. Впрочем, против такой разницы в возрасте я ничего не имела, потому как сама хотела выйти за зрелого мужчину. А родители мои были так бедны, что им было все равно, какого возраста жених и чем он занимается. Но, что ни говори, муж мой был хорош и в свои тридцать шесть. Высокий, красивый, стройный, с густой шевелюрой, привлекательной наружности. По одному лишь его виду можно было сказать: настоящая белая кость. Несмотря на нашу разницу в возрасте и его солидность, я обращалась к нему, как водится: «аапни». Эта привычка сохранилась у меня и по сей день.
Через несколько дней после свадьбы, поймав его в добром расположении духа, я сказала:
– Объясни, кому я должна подчиняться в этой семье, а то мне невдомек?
– Что ты имеешь в виду? – изумленно спросил он.
– Хотелось бы знать, кто оплачивает здесь мою еду и проживание?
– Что за вопрос? За нас обоих платит один и тот же человек.
– Только я не могу взять в толк, кто это.
– А зачем тебе знать? Тебя кормят, и все, или тебе этого мало?
Я покачала головой.
– Нет, так не годится. Кто-то платит за все это. Кто же?
Он мог разозлиться, мог меня обругать. По крайней мере, я этого ожидала. Но он не разозлился. А с серьезным, озабоченным видом спросил:
– Ты хочешь сказать, что не знаешь?
Я