А.Д.А.М.. Рита ХоффманЧитать онлайн книгу.

      – Уже двести одиннадцать сообщений? – присвистнул. – Я слишком много болтаю.

      Орси не ответил, но это ничего, нельзя ждать слишком многого от самого дешевого интерфейса, управляющего домом. Он и так делает максимум из того, на что способен, особенно после того, как с ним поработал Ньютон.

      Он вышел из квартиры и захлопнул дверь. Замок не щелкнул, красная лампочка так и не погасла, пришлось хлопать дверью снова, и снова, и еще один раз, до тех пор, пока все его пожитки не оказались в, пусть и сомнительной, но безопасности.

      – Клянусь богом, еще раз хлопнешь дверью – я вызову полицию! – заорала многодетная мать из семнадцатой квартиры.

      Ее голос было отлично слышно даже через стену. Хотелось ответить что-то колкое, но он промолчал, даже улыбнулся, вспомнив, что вчера научил ее младшего сына варить в банке липучих лизунов, которые, без сомнения, скоро окажутся на всех поверхностях их дома.

      Бросил ключи в рюкзак, переступил через перевернутый детский велосипед и, поправив воротник ядовито-зеленой куртки, пошел к лифтам. Убедился, что они снова не работают, поблагодарил Всевышнего за шанс заняться спортом, и бегом спустился по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки сразу.

      Майский воздух приятно взбодрил, а вид чистого голубого неба поднял его боевой дух почти до небес. Жаль, что такой день придется провести за кассой строительного магазина, разглядывая унылые лица пузатых мужиков, которых жена затрещинами загнала в это унылое место, чтобы они, наконец, починили что-то, что давно обещали.

      Музыка в наушниках орала так, что он не слышал собственных мыслей. Оно и к лучшему, что может прийти в голову человеку в день, когда родилась его любимая, так рано покинувшая этот мир? Правильно, ничего, что не каралось бы отлучением от церкви.

      Не то что бы он был верующим, скорее много шутил на эту тему, стесняясь признаться, что каждое воскресенье слушал проповеди, как хороший мальчик, сидя на первой скамейке в церкви. Мама держала его за руку и ему не нравились эти прикосновения, потому что ее ладони потели и становились мокрыми, его начинало тошнить от этого ощущения, но она не отпускала его до самого конца, до финального «Аллилуйя!». С тех пор он не делает две вещи – не ходит на воскресные службы и не здоровается за руку.

      Выбравшись из Двенадцатого квартала даже приосанился, чтобы пижоны из Десятого не смотрели на него сверху вниз. Всего два уровня, а сколько пафоса на лицах! Да, он живет не в лучшем месте и его социальный рейтинг выглядит так, будто он катится по наклонной, но, в конце концов, он же не из Семнадцатого вылез! Не говоря уже о районах ниже Двадцатого уровня. Говорят, там обитают настоящие отбросы. С другой стороны, люди, рассказывающие эти байки, никогда ниже Пятнадцатого не спускались.

      Лавируя между прилизанными, приторно сладкими жителями Десятого квартала, он ощутил легкий приступ паники. Вдох, выдох, как учил школьный психолог. Вдох через нос, выдох через рот, еще несколько циклов дыхания и желание провалиться сквозь землю обязательно пройдет.

      Их взгляды, почти незаметные, до сих пор жалят. Дети показывают на него пальцами, а их добропорядочные родители поспешно отводят их в сторону, стараясь оградить любимое чадо от разлагающего влияния жителя трущоб. Когда-то он был таким же ребенком, ему закрывали глаза, когда мимо проезжали яркие люди, похожие на экзотических птиц, по пояс высунувшиеся из окон гремящей развалюхи.

      Теперь яркая птица – это он. Что скажешь, мама?

      Хмыкнул, поправил рюкзак на плече и подмигнул идущей мимо девушке в платье с белым воротником. Она шарахнулась в сторону и налетела на мужика в костюме, тот выронил телефон и осколки стекла брызнули на асфальт.

      Довольный собой пошел дальше, хищно улыбаясь прохожим. Хотел показать еще и язык, но вовремя увидел патруль, обедающий на открытой террасе кафе. Полицейских стоит если не бояться, то уважать, ибо власть их неоспорима и заломать ему руки за спину они могут совершенно беспрепятственно. Им даже причины не нужны, чтобы ткнуть его лицом в асфальт и начать проводить мучительную процедуру идентификации личности.

      С облегчением нырнул в знакомую подворотню, перелез через невысокий забор и оказался в спасительном спокойствии Одиннадцатого квартала. Разница между ним и Десятым видна невооруженным глазом – людей в костюмах здесь почти нет, если не считать бедняг курьеров, которых случайно занесло сюда и теперь они, с выражением искреннего раскаяния на лицах, ищут выход.

      Открыл дверь магазина, потянулся, в последний раз втянул носом запах майского дня и разогретого асфальта, вздохнул и вошел внутрь.