И на троицу, среди праздника, когда пир горой, треск фейерверков, мордобой и хозяин уже с фингалом лыка не вяжет, когда жаркие поцелуи хозяйки с деверем из укромного уголка за печкой уже перемещаются на сеновал, вдруг спохватится душа, что не сможет помешать греху, и так душе станет не по себе, так затоскуется, что почувствует душа себя лишней на празднике жизни.
