Затеряный Мир. Перевод Алексея Козлова. Артур Конан ДойльЧитать онлайн книгу.
простое человеческое любопытство.
Челленджер улыбнулся улыбкой смертельно усталого и всем пресыщенного сноба. Примерно так должен улыбаться человек, на которого катится куча злых тявкающих щенят. Поприветствовав таким образом толпу собравшихся, Челленджер медленно опустился в кресло и, по-орилиному расправив плечи и вальяжно поглаживая бороду, брезгливо прищурился, меря щёлочками глаз заполненный, казалось, до потолка зал.
Приветственный рёв ещё только стихал, когда на эстраду выскочил председательствующий, профессор Рональд Меррей. За ним семенил лектор – некто Уолдрон. Заседание открылось. Можно только надеяться, что профессор Меррей рано или поздно извинит мою критику, если я осмелюсь бросить ему упрёк в том, что является особенностью всех английских лекторов – невнятной, скомканной речью. Это, несомненно, одна из величественнейших загадок нашего века. Итак, отчего те, кому есть что сказать, не заинтересованы в том, чтобы уметь сказать это красиво, благородно или по крайней мере, членораздельно, бог знает. По-моему, это так же дико, как пытаться вылить воду через трубу с закрытым краном, открыть который было бы можно за пол-секунды.
Всё началось с того, что профессор Меррей выссказал несколько с виду глубокомыленных сентенций по поводу своего белого выглаженного галстука и графина воды на столе, потом выместил свою юмористическую злобу на бронзовом канделябре, который осмелился пребывать по его правую руку, и в манере, усвоенной от Челленджера, тяжко к обречённо опустился в кресло, уступив поле битвы господину Уолдрону. Его встретили умеренными аплодисментами.
На сцене был явлен господин с замогильно-мрачной физиономией, резким, неприятным голосом и страшно заносчивыми манерами, но с поднебесным даром легко усваивать чужие, давно затасканные мысли, с тем, чтобы потом умело излагать их в легкодоступной и порой увлекательной форме, украшая своё представление целым каскадом неуместных шуток на самые разнообразные темы, в результате чего даже самые сложные научные темы типа перемещение равноденствия или эволюции позвоночных становились комическими эскападами, нод которыми можно было хохотать до упаду.
В доступной, невероятно живописной форме, чему не могла помешать даже казуистическая терминология, вдохновляясь каждым произнесённым ранее словом, лектор стал набрасывать удивительную картину рождения мира, которую он обрисовывал с орлиной высоты. Оглядывая Вселенную с высоты птичьего полёта, он наконец заметил мелкий ничтожный огненный шарик Земли, затерянный где-то в мрачной Темноте Космуса. Приблизившись на безопасное расстояние, он узрел огромную массу огненного, светящегося газа, гм, начинавшую собираться в форме огромной сферы. Потом долго, с привлечением подобающих движений конечностей, он втемяшивал публике, как газ начинал охлаждаться, как он продолжил охлаждаться, пока наконец не застыл и не превратился в складки