Мастерская сновидений. Галина БарышниковаЧитать онлайн книгу.
что этим всё не оканчивается.
– Конечно.
– Ну вот, иногда, чтобы не было ещё хуже, приходится останавливать даже пепелищем. Надеюсь, ты сам всё помнишь.
– Но так можно подумать…
– А не надо думать всякую мысль, что приходит к вам в голову, молодой человек! – Повысил голос старец и разогнулся, встал во весь рост.
Седые волосы его свалялись в колтуны, напоминая буруны сизого клокочущего моря. «Посейдон какой-то», – подумал Пьер. Посох в руке только усиливал это сходство. Быстрые кони его мыслей мчались, едва задевая сознание Пьера. Волна, которой управлял старец, накрыла его с головой. Он опять увидел этот сизый, бурлящий поток, что закружил его в далёком детстве во сне и всплывал с тех пор в кошмарных обрывках, которые он стремился стряхнуть с себя поскорей… И вдруг сквозь эту бурую пену – огненный столб и он, привязанный к этому столбу, и страх, безумный, животный страх собственной смерти, отбивающий памятование обо всём, что раньше знал…
– Управлять собой надо. Это и будет ваше творчество. Воля человека, – доносилось до него издалека, в ушах ещё шумел прибой, но казалось, что старец не замечает этого, – воля человека, его выбор, осознанное стремление к свету, как к элементу Родящему в этой жизни – вот ваша индивидуальность. Вот ваше творчество. Вот ваш выбор…
Пьер был на грани потери сознания, он всматривался в это лицо и видел всё словно сквозь зелённую волну, и ему вспоминалось другое какое-то время, кафедра, Аристарх Грандовский – вспомнил вдруг он имя своего Учителя, букет роз, (для Жаннет, прошептал он), ракеты, рвущие небо…
– Это то, что будет? – тихим голосом спросил Пьер.
– Нет. Это то, что всегда рядом с тобой. Я же учил тебя – время не линейно. Прямые всегда пересекаются. Я рад, что ты вспомнил и это тоже.
Он подошёл к нему, хмельному от счастья, участливо заглянул в глаза, как ребёнка погладил рукой по голове: «Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастия размышляй; то и другое соделал Бог для того, чтобы человек ничего не мог сказать против него». Сказал и отошёл лёгкой старческой походкой, словно отлетел к другим мирам, улыбаясь своей звезде.
А Пьер уже не думал о нём, а всё стоял посреди камеры, и даже, казалось, всё ещё продолжал улыбаться, а сам уже вспоминал, вспоминал, вспоминал…
Глава девятая
О точке смысла и точке страха
Георг не помнил, как очутился в камере. Он пытался оказать людям монсеньёра сопротивление, но поплатился за это головой, в том смысле, что лежал окровавленный на холодных плитах своей темницы. Рядом с ним сидел человек, поджав длинные ноги, и раскачивался из стороны в сторону. Георг открыл глаза.
– Ну и хорошо, что сам проснулся. А то пришлось бы им поджаривать твои пятки, – человек противно хихикнул и стал крутить перевязанные верёвками руки, стараясь освободиться. – Не видишь что ли, – человек мучается, помог бы.
Георг застонал и приподнялся на локте. Было темно, но этот голос показался ему знакомым. Он всмотрелся в худую косматую фигуру. Ну, так и есть – Борлей!
Борлей