Сатори в Париже. Тристесса (сборник). Джек КеруакЧитать онлайн книгу.
ей двойной удар сострадания голубыми глазами – На него она ведется.
Входит девочка-подросток, арабка из Туниса или Алжира, с плавным горбатым носиком. Я из ума выживаю, поскольку меж тем обмениваюсь сотней тысяч французских любезностей и разговоров с Негритянской Принцессой из Сенегала, Бретонскими поэтами-Сюрреалистами, boulevardiers[14] в идеальных нарядах, распутными гинекологами (из Бретани), греческим ангелом-кабатчиком по имени Зорба, а хозяин – Жан Тассар, невозмутимый и спокойный у своей кассы, выглядит смутно развращенным (хотя на самом деле тихий семейный человек, которому просто свезло походить на Руди Ловэла, моего старого корешка из Лоуэлла, Массачусетс, у которого в четырнадцать была такая вот репутация из-за многих его amours[15], а также он носил тот же парфюм неотразимости). Не говоря уж о Даниэле Маратра, другом кабатчике, некоем чудном высоком еврее или арабе, в общем, семит он, чье имя звучит трубами под стенами Гранады: и благовоспитанней доглядчика за баром нигде не увидишь.
В баре такая женщина, милая сорокалетняя рыжая испанка, amoureuse[16], которая мной как-то по-настоящему проникается, хуже того – и принимает меня всерьез, и на самом деле назначает нам свидание, чтобы встретиться наедине: я напиваюсь и забываю. Из динамика льется нескончаемый американский современный джаз с пленки. Чтоб как-то оправдаться за то, что забыл встретиться с Валарино (рыжей испанской красавицей), я покупаю ей на Quai гобелен, у юного голландского гения, десятка (у голландского гения, чье имя по-голландски, Бере, по-английски означает «причал»). Она объявляет, что переделает всю свою комнату из-за него, но к себе меня не приглашает. Что я бы с нею сделал, в сей Библии будет непозволительно, однако читалось бы оно ЛЮБОВЬ.
Я так злюсь, что иду в кварталы блядей. Вокруг роится мильон апашей с кинжалами. Захожу в вестибюль и вижу трех дам ночи. Со злонамеренной английской ухмылкой объявляю «Sh’prend la belle brunette» (Беру хорошенькую брюнетку) – Брюнетка протирает глаза, горло, уши и душу и говорит «Хватит уже с меня такого». Я с топотом удаляюсь и вынимаю свой ножик Швейцарской Армии с крестом на нем, ибо подозреваю, что за мной следят французские гоп-стопщики и бандиты. Сам себе палец порезал и кровищей все вокруг залил. Возвращаюсь к себе в гостиничный номер, заляпав кровью весь вестибюль. Швейцарка теперь меня спрашивает, когда я уже съеду. Я отвечаю «Уеду, как только удостоверю свою семью в библиотеке». (А про себя добавляю: «Да что ты знаешь про les Lebris de Kе́rouacks и девиз их Люби Страдай и Трудись, тупая ты старая Буржуазная кошелка».)
7
И вот я иду в библиотеку, la Bibliothе́que Nationale[17], проверить список офицеров в Армии Монкальма, 1756, Квебек, а также словарь Луи Морери, а также Père[18] Ансельма и т. д., всю информацию о королевском доме Бретани, а этого там вообще нет, и наконец в Библиотеке Мазарини старая милая мадам Ури, главный библиотекарь, терпеливо объясняет мне, что нацисты разбомбили и сожгли все их французские бумаги в 1944-м, а я про это в своем рвении позабыл. И все равно чую в Бретани что-то подозрительное – Явно
Фланеры, завсегдатаи Больших бульваров
Любови
Влюбчивая, похотливая
Национальная библиотека
Отец