Испанская одиссея. Борис АлексеевЧитать онлайн книгу.
кровопролитного боя.
Наконец оба войска выстроились друг перед другом, и настал черёд жребия.
– Послушайте, дон Родригес,– обратился ко мне отец семейства,– как вы думаете, не заключена ли в шахматах главная дилемма нашего бытия: противостояние добра и зла? Ведь если принять, что белые – это добро, а чёрные – зло, перед нами разворачивается их нешуточное сражение, причём цель этого сражения – завладеть нашими с вами душами. Ну в самом деле! Вы, например, играете белыми и утверждаете добро везде, где появляются ваши фигуры. Я же, напротив, принимаю на себя – временно, конечно! – роль зла и пытаюсь вам противостоять. Если выиграете вы, значит, я проиграю. По-своему это хорошо – в мире утверждается добро. Но поверженное зло ведь никуда не делось, оно тут же рядом в мешочке и при первой возможности вновь бросается в бой. Как в картах проигравший, ослеплённый неудачей и мечтающий о реванше, готов пойти на любую мерзость ради того, чтобы доказать противнику свою силу.
На мгновение мне показалось, что дон Гомес забыл о своём желании сыграть со мной в шахматы – настолько расстановка фигур увлекла его сознание и побудила к витиеватым размышлениям о смысле жизни.
– Помните, у русских жил лет сто назад некий поэт Пушкин? Хотя нет, вряд ли вы что-то знаете об этом. Так вот, есть у него забавный рассказик про то, как некий Германн узнал карточный секрет и стал выигрывать крупные суммы денег. Но рок выше удачи. Он заставляет Германна совершить ошибку и обнуляет все приобретённые им достоинства…
– И что же? – полюбопытствовал я.
– А ничего. Германн заканчивает свою жизнь в больнице для умалишённых. Согласитесь, печальная история.– Я почувствовал, как дон Гомес постепенно приходит в волнение.– Вот к чему ведёт проигрыш чёрных! Зло, даже побеждённое добром, может нанести ответный удар. Разрубленная на части змея по-прежнему опасна и готова угостить вас ядом. Умирающий зверь из последних сил грызёт вложенную в пасть палку. А уж куда приводит нас ситуация, в которой над добром торжествует зло и белые терпят поражение, общеизвестно. Впрочем,– он хитро улыбнулся,– это у русских так. Чудны́е эти русские, одно слово.
Честно говоря, я был несколько смущён столь пространной прелюдией дона Гомеса. «Опять я слышу это имя – Пушкин,– подумал я,– отец про него говорил не раз. Что за человек?..»
– Дон Гомес, может, нам вообще не стоит играть? Зачем создавать заведомый цугцванг добрым намерениям? Мои слова привели дона Гомеса в состояние полной растерянности.
– Как не играть? – едва слышно прошелестел он губами.– Мы же всё расставили…
– У меня есть предложение! – бодро воскликнул я, пытаясь разрядить неловкость минуты.– Хотите, я покажу вам какую-нибудь интересную шахматную задачку, и мы вместе поищем на неё ответ?
– Это как?
У дона Гомеса в глазах засветились искорки любопытства. Недолго думая, я убрал с доски лишние фигуры и из оставшихся составил позицию, воспроизводящую поединок Капабланки и Маршалла на