Красный террор. Карающий меч революции. Илья Сергеевич РатьковскийЧитать онлайн книгу.
и рассматривался лишь как ответная мера. Подавление сопротивления предусматривалось в основном экономическими и контролирующими мерами. Таким образом, существовавшее представление о формах реализации принципов диктатуры пролетариата в дооктябрьский период, как оказалось впоследствии, в значительной степени основывалось на ошибочной оценке сил контрреволюции, и было крайне расплывчатым. Не отрицая роли насилия в становлении советской власти, Ленин не представлял размеров необходимого революционного насилия для сохранения и упрочения этой власти.
Придя к власти в результате октябрьского вооруженного восстания, партия большевиков предполагала в самое ближайшее время начать выполнение первых декретов II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов: о мире, о земле, об отмене смертной казни. Подобная программа являлась компромиссом, уступкой большевиков общественному мнению в виде про-эсеровского Декрета о земле и демократического Декрета № 1 об отмене смертной казни, возобновленной на фронте правительством А. Ф. Керенского 12 июля 1917 г. Таким образом, первые действия новой власти оказались даже более демократичными, чем предусматривали их дооктябрьские лозунги. Часть партии (Л. Б. Каменев, А. В. Луначарский, и другие «мягкие большевики») сочли возможным отказаться от смертной казни в условиях прихода к власти партии, выражающей интересы большинства трудящихся. Необходимость насилия, тем более террора в этой ситуации ими отрицались. А. В. Луначарский писал жене 28 октября 1917 г.: «Я пойду с товарищами по правительству до конца. Но лучше сдача, чем террор. В террористическом правительстве я не стану участвовать… Лучше самая большая беда, чем малая вина»[71]. Далее в письме он писал об ужасе, который он испытывает, боясь прослыть виновником безобразий и насилия.
Вместе с тем, среди большевиков также были противники немедленной отмены смертной казни. Так, против отмены смертной казни резко выступал В. И. Ленин, считая инициативное предложение председателя ВЦИК Л. Б. Каменева пацифистской иллюзией, ослабляющей революцию[72]. Несмотря на подобную позицию В. И. Ленина, возможно излишне заинтересованно интерпретированную Л. Д. Троцким в своих воспоминаниях, постановление было принято Съездом [73].
Компромиссные решения в ранний послеоктябрьский период принимались и в других случаях, не касающихся основ Советской власти, как проявления принципа диктатуры пролетариата. Последняя подразумевалась как необходимое условие осуществления советской демократии, т. е. демократии большинства и не подвергалась переосмыслению.
Партиям социалистической направленности предоставлялась определенная возможность для участия в государственном управлении в случае безусловного признания решений II Всероссийского съезда Советов и совершившегося государственного переворота[74]. В дальнейшем по этому пути пошла партия левых эсеров, вошедшая в декабре 1917 г. в коалиционное правительство с большевиками. При этом доминирующая роль
Цит. по: Политические деятели России. 1917: Биографический словарь // Гл. ред. П. В. Волобуев. М., 1993. С. 195.
Там же. С. 424–425; Вопросы истории КПСС. 1989. № 8. С. 104.
Правда. М., 1917. 7 ноября;