Избранное. Стихи, песни, поэмы. Александр ГородницкийЧитать онлайн книгу.
стынет
За лица бесстрастной маской.
И летят сквозь наше время
Горькой памятью былого,
Для изданий неуместны,
Не предмет для кандидатских,
Восемь книг стихотворений
Николая Гумилёва,
И как две отдельных песни –
Два «Георгия» солдатских.
Иван Пущин и Матвей Муравьёв
(песня)
За окнами темно,
Закрыты ставни на ночь.
Ущербная луна
Струит холодный свет.
Раскупорим вино,
Мой друг Иван Иваныч,
Воспомним имена
Иных, которых нет.
Сырые рудники
Хребты нам не согнули.
И барабанный бой
Над нашею судьбой.
Острогам вопреки,
Штрафной чеченской пуле,
Мы выжили с тобой,
Мы выжили с тобой.
Кругом колючий снег,
Пустыня без предела.
За праздничным столом
Остались мы вдвоём.
Идёт на убыль век,
И никому нет дела,
Что мы ещё живём,
Что мы ещё живём,
Свечей ложится медь
На белые затылки.
Страшней стальных цепей
Забвения печать.
Лишь прятать нам под клеть
С записками бутылки
Да грамоте детей
Сибирских обучать.
Не ставит ни во что
Нас грозное начальство,
Уверено вполне,
Что завтра мы умрём.
Так выпьем же за то,
Чтоб календарь кончался
Четырнадцатым не –
забвенным декабрём!
Девятнадцатый век
Век девятнадцатый притягивает нас –
Сегодняшнего давнее начало!
Его огонь далёкий не погас,
Мелодия его не отзвучала.
Забытый век, где синий воздух чист,
Где стук копыт и дребезжанье дрожек,
И кружится неторопливый лист
Над гравием ухоженных дорожек!
А между тем, то был жестокий век
Кровавых войн и сумрачных метелей.
Мы вряд ли бы вернуться захотели
К лучине и скрипению телег.
Минувшее. Не так ли древний грек,
О прошлом сожалея бесполезно,
Бранил с тоскою бронзовый свой век,
Ещё не помышляя о железном.
Иосиф Флавий
Натану Эйдельману
В бесславье или славе
Среди чужих людей
Живёт Иосиф Флавий,
Пленённый иудей?
Глаза его печальны,
И волосы – как медь.
Он был военачальник,
Но медлил умереть.
Рать воинов суровых
Ушла навеки в ночь,
Всесильный Иегова
Не в силах ей помочь.
Ему лишь для мученья
Недоставало сил, –
Ценою отреченья
Он жизнь свою купил.
Живёт Иосиф в Риме,
И римлянам претит,
Что ласковей, чем с ними,
Беседует