Цветной бульвар. Вероника ДолинаЧитать онлайн книгу.
– спасибо, не придут – досадно.
Неплохо, если кончится дождем.
Тогда в саду и дымно, и прохладно.
Мой день рожденья – посреди зимы.
Он просто лету перпендикулярен.
Зимой повсюду белые холмы.
А летом что? Тяжелый дух испарин.
Но вот надену на руку браслет,
Такой, тяжелый, серебро, эмали.
А этой духоты последних этих лет —
Мы знать не знали и не понимали.
29.06.2013
Вставай, проклятьем заклейменный!
Твержу себе который день.
Смотри – какой лужок зеленый.
Смотри – кругом какая хрень…
Ну что ж, что бронхи заложило?
Усталая клокочет грудь…
Еще одна осталась жила.
Попробуй – про нее забудь.
Примолк невидимый охальник.
Хоть на придурков я не злюсь.
И завтра вечером в Глухарик —
Выходит так, что заявлюсь.
Там сторож мой ветеринарный,
Там ветеран сторожевой…
Там общий стиль – чуть-чуть бульварный,
Но все-таки – еще живой.
Там завтра петь, хоть и с бронхитом,
Я буду снова – гой, еси!
Уж так положено пиитам
В Москве да и по всей Руси.
Люди, собравшиеся на похоронах Асара Эппеля,
были похожи на альманах эпохи оттепели.
Не банкетный зал, а обычный морг,
лентой не обвязанный.
Кто туда пришел – не прийти не мог,
как военнообязанный.
Как я помню, снег все не шел, не шел,
утро безмятежное.
Снег – не снег, но пришел милой Польши посол,
лепеча что-то нежное.
Неизвестно, кто это мог сотворить, и какие поводы…
Только все принялись говорить, говорить,
будто это не проводы.
Будто это не морг – а вокзал, базар
и приморская улица.
И за этим – морг-морг – наблюдал Асар,
хоть немного осунулся.
Говорили без страха, без обиняков,
не сказать бы лишнее,
я таких прекраснейших языков
сколько лет уж не слышала!
Я бы всех усадила в свое «Пежо» —
обитателей птичников,
вот бы стало Москве моей хорошо
без этих язычников.
Да как, Москва моя, тебя покину,
Когда ты вся – преданье старины?
Вот только что коржавинскую спину —
Предательски видала со спины.
Все те же куртку-кепку-палку эту…
Неверный шаг, тревожное плечо.
Последнюю московскую примету,
Из тех, что не потеряны еще.
Я знаю все про эту двойниковость.
Про этих неопознанных родных.
В Нью-Йорке, под Москвой —
Оно не новость
В подлунном мире —
Тень миров иных.
Не догоню. Не выпрошу прощенье.
Совсем другой во мне
Клубится страх.
Москва готовит нам
Запорошенье.
Там впереди —
Пороша-порох-прах.