Как стать/быть губернатором и остаться в живых. Олег КувшинниковЧитать онлайн книгу.
руководители всех уровней органов власти, а также сторонние эксперты. Мы принимаем решения сообща и реализуем их тоже вместе, чтобы каждый чувствовал рядом тот самый «локоть», когда мушкетерское «один за всех и все за одного» действительно становится не детским девизом, а образом жизни.
К примеру, именно в ходе такой командной сессии нами была разработана программа, получившая название «Вологодский гектар». Она заработала в регионе с 1 апреля 2019 года, а спустя всего год была существенно расширена, потому что пользовалась огромным спросом. Признаюсь, что когда я езжу в командировки в районы, то мне всегда физически больно смотреть на заросшие кустарником поля, брошенные сельхозугодья, на которых в пору моего детства кипела жизнь.
Как я уже говорил, несмотря на то что родился и вырос я в довольно крупном промышленном городе, становление меня как личности происходило в деревне. В доме бабушки и дедушки. Я рвался туда всегда, потому что только там было где развернуться моей кипучей натуре.
В городе я чувствовал себя запертым в квартире. Сначала это была маленькая однокомнатная квартира за кинотеатром «Радуга» на улице Ленина, потом двухкомнатная «хрущевка» на улице Луначарского, и только потом мы переехали в трехкомнатную квартиру на улицу Вологодскую.
У меня была такая бешеная энергетика, что мне постоянно не хватало простора. Куда я только в детстве не залезал. Прыгал с пристройки к магазину и однажды повредил спину, катался с крутой горки и разбивал себе нос. Неудивительно, что того момента, когда меня можно будет отправить в деревню, родители ждали с нетерпением.
Когда я приезжал в Великий Двор, начиналось все то, что составляло настоящую жизнь. С бабушкой я топил печь. Вставать для этого нужно было в четыре утра, потому что к пяти бабушке уже нужно было на ферму. Я вставал каждое утро ни свет ни заря и учился кормить скотину, потом бабушка шла на работу, чтобы, вернувшись, поставить тесто и приготовить завтрак на всю семью, а я ложился снова спать, просыпаясь уже от запаха пирогов или свежеиспеченного хлеба. Бабушка очень давно ушла из жизни, но я помню каждую ее морщинку, руки, голос. Все мои воспоминания о ней пронизаны любовью.
Дед брал меня пасти коров. В деревне все дворы, в которых держали коров, составляли график и по очереди водили коров на пастбище. Выходить из дома тоже нужно было в четыре утра, когда туман еще стелился по земле. Мы оба были верхом на лошадях, и дед, и я. Выезжали на поскотину, после чего дед привязывал лошадей и говорил мне: «Давай, внучек, ты за старшего, а я пока в шалаше полежу».
Как только он скрывался внутри, коровы почему-то разбредались, то в лес забредут, то к реке уйдут, и я начинал их собирать, носился туда-сюда. Дед подремлет часа полтора, выходит, смотрит: бардак. Как только свистнет, коровы – раз! – и как будто построились, чувствовали они мужскую руку, силу, несгибаемую волю. И именно тогда, в пять-шесть лет, я понял, насколько важно ее формировать.
Еще одно из воспоминаний