Собственные записки. 1835–1848. Н. Н. Муравьев-КарсскийЧитать онлайн книгу.
был доложен фельдмаршалу, и по нему уже делались исполнения, как я получил на мое имя письменное отношение от Левашова, в коем он уведомляет об отправлении того рапорта и данной писарем Михайловым расписке в получении. Ныне же, говорит он, рапорт сей поднят на улице против моей квартиры, а потому препровождает его ко мне для доклада фельдмаршалу!
Я удивился, ибо уже исполнение было сделано по первому его требованию; но, посмотрев рапорт, им будто вторично препровожденный, увидел, что он прислал только один распечатанный куверт, который вероятно брошен без внимания и нечаянно попался ему на улице, а он, не разглядевши, послал его ко мне для упрека. Я возвратил ему тот же куверт с объяснением дела. Таким образом, он часто накупается на неудовольствия по… своей торопливости.
Фельдмаршал скрывает с твердостью, сколько его огорчает уничтожение армии и поступок, против него в сем отношении сделанный; но не всегда он в силах утмить огорчение свое. Так, например, на днях пил он за обедом за здоровье всех россиян, по обыкновению своему, и к сему присовокупил: «И врагу моему Чернышеву желаю по возможности быть полезным Отечеству нашему». На днях также, пришедши к нему с докладом, я застал его сидящим под окном в адъютантской комнате.
– Мне здесь приятно, – сказал он, – я люблю смотреть на рабочих, – (у него в то время перестраивали ворота наново с улицы на двор) и, пославши рабочим пять рублей, он присовокупил: – Скажи мне, Николай Николаевич, не удивительно ли это, в самом деле? Другим строят триумфальные ворота при торжественном въезде их, а мне для выезда!
Дня три тому он был за обедом в мундире полка своего, и князь Горчаков, сидевший подле него, сказал ему, что он его в первый раз видит в сем мундире.
– Да, – отвечал князь, – полка у меня не отняли.
Но вчера его истинно огорчил адъютант его Бларамберг, пришедший к нему просить рекомендательного письма к Левашову для помещения его к нему в адъютанты. Когда я к нему пришел, то он сказал мне:
– Разве не могу я оставить адъютантов при себе до последнего времени? Я всегда могу еще успеть в мерах, нужных для размещения их. Зачем они торопятся? Разве не могут они дождаться, пока я умру?
Я изъяснил ему, сколько Бларамберг заслуживает удаления от него безотлагательно; но князь по великодушию своему тут же приказал мне оставить случай сей и не говорить о нем.
31 мая с почтой получен на имя фельдмаршала рапорт от Адлерберга, следующего содержания:
«Киевский военный губернатор, генерал-адъютант Левашов донес господину военному министру, что он, объезжая 29 апреля караулы по городу, нашел при главной гауптвахте, пред вечерней зорей, музыку, поставленную вдали от фронта, близ отхожих мест гауптвахты. Находя помещения сие неприличным, тем более что музыка сия привлекала стечение публики, граф Левашов приказал переставить оную перед гауптвахтой, на месте, нарочно для сего спланированном. Вслед за сим дежурный генерал 1-й армии генерал-майор