Грустная песня про Ванчукова. Михаил ЗуевЧитать онлайн книгу.
– Ольга Петровна, доцент кафедры сопромата, собирала по таким случаям щедрый стол. Изольда Михайловна ей тихо завидовала: во-первых, потому что сама сидела дома; во-вторых, потому что Ольга Петровна умела готовить и то было видно невооружённым глазом. Сын Ободовских, серьёзный-пресерьёзный Лёня, старше младшего Ванчукова на два года, пропадал в математическом кружке и в спортивном зале; был самбистом. Поэтому, когда Ванчуковы отправлялись в гости к Ободовским, Ольгерд оказывался без компании и, что называется, «без занятия».
На время, пока взрослые дружно следовали заветам Гаргантюа и Бахуса, Борис Арнольдович усаживал скучавшего Олика за массивный письменный стол в кабинете и ставил перед ним магнитофон. Снимал пахнущую деревом и коленкором крышку. Уходил, закрывая за собой кабинетную дверь. То был первый магнитофон в жизни Ольгерда Ванчукова. Дело оказалось сделанным; зараза попала в молодой организм, размножилась и осталась там навсегда.
Репертуар магнитных лент, в беспорядке валявшихся перед жадным взором Ванчукова на столе зелёного сукна, был специфичен. Ободовские, рождённые, выросшие и поженившиеся в Одессе, уважали фольклор малой родины. Ванчукову же все эти «цыплёнки жареные» и «пустите, Р-р-рая» с «гоп-стопами» казались ну совершенно не в тему. Ну да ладно, дарёному коню… Зато сам магнитофон Олик изучил отменно. Научился приклеивать к началу лент свежий ракорд, с помощью бритвенного лезвия стыковать и подклеивать тонким скотчем обрывы магнитной ленты с непонятными волнующими названиями – «тип 2», «тип 6» и «тип 10»; мастерски, одним движением, не глядя заправлять ленту в щель головочного отсека; перематывать; даже освоил запись с микрофона. Магнитофон оказался интереснейшим аппаратом, куда как увлекательнее электрограммофона. Так продолжалось вплоть до отъезда в Египет. А там произошло непоправимое.
Через квартал от двухэтажной квартиры Ванчукова, на углу, за высокими стеклянными витринами, призывно светился музыкальный магазин. Тоже двухэтажный. Почти ежедневный ванчуковский путь в булочную или в лавку зеленщика пролегал мимо, и то было обстоятельством непреодолимой силы.
Всю не особо большую площадь первого этажа занимали пластинки с компакт-кассетами. Первый раз в жизни кассету Ванчуков увидел именно там. Маленькие «шоколадки» с двумя аккуратными дырочками пошатнули его нестойкое душевное равновесие. Тут, на первом, было суетливо и шумно. Покупателей не так чтобы много, но свежие записи звучали не переставая. Основная же ванчуковская беда затаилась этажом выше, где на полках и стеллажах жили переносные магнитофоны, радиомагнитолы и, в довершение, аппаратура класса «хай-фай». Ванчуков быстро выучил местные арабские цифры; это оказалось несложно. Гораздо сложнее было понять, как закорючки на ценниках звукозаписывающих и воспроизводящих устройств соотносятся с жизнью самого Ванчукова – там были многие сотни, а иногда даже и тысячи фунтов, которые, как понятно, никакого отношения