Создатель звезд. Олаф СтэплдонЧитать онлайн книгу.
повторяться великий порыв разума. Но пока в минорном ключе. Потому что на жителей Патагонии свалились тяжелые затруднения. Они начали стареть задолго до того, как подросло их молодое поколение. Во времена Эйнштейна молодость индивидуума заканчивалась где-то в двадцать пять лет, а в условиях Всемирного Государства этот возраст был искусственно удвоен. После падения цивилизации увеличение естественной краткости жизни индивидуума больше не поддерживалось искусственными мерами, и к концу Первого Века Тьмы мальчик пятнадцати лет уже считался человеком среднего возраста. Цивилизация Патагонии в период своего расцвета обеспечивала значительное облегчение и даже безопасность самой жизни человека и давала ему возможность доживать до семидесяти, а то и до восьмидесяти лет; но период нежной и податливой юности сохранялся в лучшем случае не больше чем на полтора десятилетия. Поэтому действительно молодые люди никогда не были в состоянии внести свой вклад в культуру прежде, чем уже достигали среднего возраста. В пятнадцать лет их кости неотвратимо становились хрупкими, волосы седели, а лица покрывались морщинами. Суставы и мускулы твердели, мозг с трудом адаптировался к новым ситуациям, жизненный задор испарялся.
Могло показаться странным, что при таких обстоятельствах эта раса могла добиться хоть какого-то развития цивилизации и что какое-то поколение должно было бы сделать нечто большее, чем научиться хитростям своих старших предшественников. Однако на самом деле, хотя прогресс и не был быстрым, он был стабильным. Потому что, несмотря на то что этим существам не хватало живости и энергии молодых, они до некоторой степени компенсировали это тем, что избегали множества поспешных действий и ошибок, свойственных молодым. Первые Люди фактически теперь были расой, отдававшей дань увлечениям молодости, и хотя проделки молодых так или иначе мешали им, но теперь они имели преимущество в определенности и единстве цели. Хотя и обреченные на усталость и некоторый страх перед несдержанностью, ведущими к моментальному крушению всех значительных достижений их предков, они избегали большинства расточительных отклонений и столкновений умов, которые ломали ранние цивилизации на их пике, а не на спаде. Более того, поскольку их животная природа была несколько подавлена, жители Патагонии были более склонны к хладнокровному познанию и более расположены к интеллектуализму. Они являли категорию людей, в которых рациональность поведения была менее всего подвержена страстям, хотя имела склонность потерпеть неудачу из-за простой лени или малодушия. Хотя они относительно легко переживали свою отчужденность, она имела всего лишь природу простой апатии, а не стремление сбежать от замкнутого круга жизненных пристрастий в более обширный мир.
Одним из источников этой особой черты, свойственной разуму людей Патагонии, было то, что их сексуальные влечения были относительно слабыми. Множество неясных причин помогало сдержать ту расточительную