Золотой век русского искусства – от Ивана Грозного до Петра Великого. В поисках русской идентичности. Александр Никитич СевастьяновЧитать онлайн книгу.
торжественные обряды, в которых можно видеть лишь подобие легендарных событий. В иконах Рублева меньше происходит, но больше свершается. И вместе с тем сильнее выявляется духовная значительность представленного»111.
О «Спасе» и вообще о Звенигородском чине112:
– «Образ Христа настолько очеловечивается, что совершенно утрачивает отвлеченный культовый характер»113;
– «Не менее творчески переосмыслил Рублев византийское наследие и в образе апостола Павла. Художник должен был знать Высоцкий чин, присланный из Константинополя в Высоцкий монастырь между 1387 и 1396 годами… Его апостол Павел навеян соответствующей полуфигурой Высоцкого чина. И вот, когда сопоставляешь оба эти памятника, то опять без труда улавливаешь существенное между ними различие: рублевский Павел мягче, сердечнее, проще; полуфигура апостола много светлее и жизнерадостнее по цвету, в ней отсутствует напряженная светотеневая лепка византийского оригинала. Все это, вместе взятое, приводит к тому, что византийская икона, по сравнению с рублевской, кажется сухой и сумрачной. Ей присущ тот оттенок фанатизма, который совершенно отсутствует у Рублева»114.
О «Троице»:
– «Глаз легко улавливает различие между произведениями Рублева и его византийских современников, однако не всегда легко определить, в чем коренится это различие… „Троица“ Рублева общеизвестна, и все же, когда видишь ее после „Троицы“ византийской, трудно удержаться, чтобы не воскликнуть: что за прекрасное произведение! Старая мелодия зазвучала у него по-иному, захватывающе, и вот прошло уже пять веков, но она не утратила своего обаяния… Византийский мастер рассказывает, поучает, но он не вложил в легенду столько человеческого содержания, сколько вложил Рублев»115.
Подобные цитаты можно было бы значительно умножить, но достаточно и этого.
В-третьих. Право называться национальным русским гением Андрей Рублев в значительной степени заслужил тем, что тенденция к «обрусению» библейских персонажей приобрела в его творчестве отчетливый, ярко выраженный и принципиальный характер, стала его «фирменным стилем». Об этом чрезвычайно важном, бросающемся в глаза моменте также немало писали наиболее выдающиеся исследователи и пропагандисты его художественного наследия.
И. Э. Грабарь, описывая рублевскую копию знаменитой византийской иконы Владимирской Божьей матери, указывал: «Чарующую песнь материнства, задолго до италианских примитивов воспетую вдохновенным византийцем, Рублев переложил на свой лад, и если его песня не так складна, как та, то она, наверное, душевней и еще пленительней. Бесконечно русское, быть может впервые столь непреложно русское, это произведение в такой же мере излучает из себя чудесную силу художественных накоплений новой эпохи, как и „Троица“: ими окончательно
Алпатов М. В. Андрей Рублев… – С. 32—33.
В 2017 г. из стен ГТГ проистекла информация, что в результате технико-технологического анализа авторство Андрея Рублева в отношении Звенигородского чина поставлено под сомнение. Качество пигментов и приемы наложения красок привели к предположению, что «Троицу», заведомо принадлежащую кисти Рублева, и иконы Звенигородского чина писал не один и тот же мастер. Особенно настаивает на данном выводе византолог Алексей Лидов. Однако пока что дирекция ГТГ воздержалась от внесения изменений в каталог своего собрания икон. Сомнения, конечно, имеют право быть. Но ведь между написанием этоих шедевров мог быть значительный – вплоть до десяти и более лет – разрыв во времени, а Рублев в эти годы развивался как мастер, мог радикально поменять и краски, и приемы. Далее: если следовать Лидову и др., то приходится предположить, что одновременно с Феофаном, Даниилом и Рублевым жил равновеликий и конгениальный им художник (или даже художники), притом совершенно неизвестный, никак не отразившийся в письменных источниках, легендах и преданиях. Что представляется вовсе невероятным в отношении автора такого класса. Но самое главное – стиль и дух Звенигородского чина с первого же взгляда позволяет принять позицию И. Грабаря, В. Лазарева, М. Алпатова, Н. Деминой, И. Языковой и др., однозначно относивших эти три знаменитые иконы к творчеству Рублева.
Лазарев В. Н. Русская иконопись от истоков до начала XVI века. – М.: Искусство, 2000. – С. 102.
Лазарев В. Н. Там же, с. 32.
Алпатов М. В. Рублев и Византия. – L’Arte, 1958, vol. 23/3. – http://artyx.ru/books/item/f00/s00/z0000006/st011.shtml