Неровный край ночи. Оливия ХоукерЧитать онлайн книгу.
был веревочный пояс. Он был как якорная цепь, державшая его в часы шторма. С некоторых пор он ощущает себя как судно без якоря и без ветрил.
– Они распустили ваш орден? – догадывается Эмиль.
– Да, и закрыли мою школу.
– Вы были учителем?
– Был.
Он обнаруживает, что не может скрыть свою радость и гордость, равно как и свою печаль. Он хотел бы больше об этом рассказать, но не может выдавить из себя ни слова. Боль, словно тяжелая рука, сдавливает его горло. Потеря малышей еще слишком свежа, слишком близка. Все эти милые личики навсегда оцепенели; рты, некогда готовые в любой миг рассмеяться, теперь застыли в улыбке смерти, празднующей свой вечную победу. В сером лагере, за серой стеной гора из сваленных в кучу маленьких тел, шесть футов высотой. Их всегда так легко было рассмешить. Любое привычное нам чудо трогало их и делало счастливыми – бабочка, марионеточное представление, дождь, бьющий в окно классной комнаты.
Священник дотрагивается до руки Антона в коротком безмолвном жесте утешения. Затем благословляет его крестным знамением. Осененный святым знаком, Антон не чувствует ничего, кроме благодарности святому отцу за заботу. Он сам не знает, когда это произошло, когда он перестал чувствовать силу креста. Но это случилось задолго до прихода СС. Он предполагает, что, на самом деле, это случилось в ночь, когда сгорел Рейхстаг.
– Когда вы с Элизабет планируете пожениться?
– Второго октября.
Эмиль кивает. Он взвешивает секатор в руке, балансируя; его взгляд направлен вниз и задумчив.
– Бог ей тебя послал. Она хорошая женщина, преданная своим детям и Господу.
Смысл, который скрывается в его словах: «Бог дает лучшее лучшим. Ты – ее награда за веру, даже перед лицом несчастья».
– Я почувствовал это, – говорит Антон, – то, что она хорошая, хотя я едва ее знаю. Но я обнаружил, что напуган. Нет, даже не напуган, отец. В сомнениях. Видите ли, я не знаю, как… – он запинается и замолкает.
Доброта и терпение священника делают свое дело и окутывают Антона мягкими чарами, клонят его, как ветер траву.
– Я не знаю, как правильно это сделать. Я явился, чтобы помочь ей, но как? Что я сделаю? Я никогда не был ни мужем, ни отцом.
– Конечно, не был.
– Я не знаю, как это делается.
Эмиль мягко успокаивает его:
– Я тоже никогда не был мужем, друг мой. Не был я и отцом – таким, каким собираешься стать ты. Но мне кажется, что это не может так уж сильно отличаться от того, чтобы быть духовным лицом. Ты должен руководствоваться честностью, милосердием и справедливостью. Ты должен позволить себе руководствоваться во всех своих решениях и словах любовью. Это то, чего требует от нас Бог, в какой бы роли мы ни выступали: отца, матери, брата, ребенка. Соседа и друга – монахини и монаха. Это все, чего хочет от нас Бог – чтобы мы жили по заповедям Христа.
Как может сейчас человек рассчитывать на обладание этими качествами – честностью, милосердием, справедливостью? Все, что сотворил рейх, все жестокости