Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы. Коллектив авторовЧитать онлайн книгу.
вахман, среднего роста, толстый, с круглым красным лицом. Он был человеком добрым и спокойным. Третий, Микола – низкий, худой, злой, с бандитскими глазами и садистскими наклонностями. Для охраны добавили еще двух украинцев с карабинами. Нас повели в лес, приказав разобрать ограждения с колючей проволокой и вырубить деревья. Костенко и Андреев были вполне снисходительными, смотрели сквозь пальцы на нашу работу, а Микола подгонял кнутом на работу и покрикивал. Среди нас фактически не было ни одного специалиста, но ввиду того, что никто не хотел работать с трупами, все объявили себя плотниками. Таких высмеивали и не жалели кнутов. В 12 часов мы вернулись с работы в бараки на обед, состоявший из супа, каши и заплесневевшего хлеба. Этот обед в нормальных условиях был бы непригоден для еды, но мы, голодные и усталые, все съели. В 1 час пополудни к нам пришли вахманы-украинцы, и так мы работали до вечера. Вечером, как обычно, домой, общий сбор и так далее. В этот день снова вокруг нас, примерно 700 человек, полно немцев, среди них находился и Франц со своей собакой. Вдруг он спросил с улыбкой: «Кто знает немецкий язык?». Вышли человек 50. Он приказал выйти из шеренги и построиться отдельно. Франц сделал это с улыбкой и так, чтобы его нельзя было ни в чем заподозрить. Их увели, и больше они к нам не вернулись. В списках живых они не значились. В каких мучениях и пытках[294] они погибли – этого ни одно перо не опишет.
Прошло еще несколько дней. Мы занимались той же работой и жили в тех же условиях. С одним товарищем я работал все время вместе, и судьба нам удивительно благоволила. Вероятно, потому, что мы оба являлись специалистами, а может быть, потому, что нам предназначалось жить и видеть мучения и трупы наших братьев. Дали они мне и моему товарищу ящики для извести, а охранял нас Андреев. Мой товарищ был хорошим мастером и придерживался моих советов[295]. Работа наша нравилась вахману. Он проявлял к нам снисходительность и даже принес по куску хлеба. Это было для нас значимо, поскольку буквально умирали от голода. Люди, стремясь спастись от смерти, которую я опишу ниже, пухли от голода, желтели и гибли. Наша рабочая группа увеличилась. Прибыли новые рабочие. Начали рыть фундамент под дом. Что это за ужасное здание должно было быть – никто не знал. На территории стоял один деревянный дом, огороженный высоким забором. Для всех было тайной, для чего он предназначался[296].
Через несколько дней прибыл немецкий мастер со своим заместителем, и под его руководством начались строительные работы. Не хватало строителей. Очень многие объявили себя работниками, чтобы не работать с трупами, но почти все были убиты. Однажды при побелке дома я заметил знакомого из Варшавы – Розановича[297]. Он стоял с подбитым глазом. Я понял, что вечером его расстреляют. Один варшавский инженер, Эберт, со своим сыном тоже работал, но рука палача вскоре прервала и их жизнь. Судьба меня не щадила.
Через несколько дней я узнал, для чего предназначалось здание с высоким забором. От ужаса меня охватила дрожь. Я и мой товарищ
В тексте перевода это слово написано как «тортур».
Выделенные предложения отсутствуют в англоязычной версии.
Выделенные предложения отсутствуют в англоязычном варианте.
Розанович – еврей из Варшавы. Участвовал в строительстве газовых камер, был убит в «лазарете».