Все сказки не нашего времени. Елена Александровна ЧечёткинаЧитать онлайн книгу.
ждливая осень, снежная зима, весна… Какая она, весна, никто точно сказать не мог, но что весна самое замечательное время года – это знали все, хотя никто весны уже давным-давно не видел. На люров вопрос: «Когда это – давно?» никто толком ответить не мог. Даже самые старые из живущих, как их деды и прадеды, не помнили времён без непрерывного дождя, а от мёртвых не осталось ничего, кроме обрывочных преданий и странных песен. Ну что ж, фольклористика – отличное прикрытие.
Он остановился по рекомендации в семейном доме. Стандартная семья: мама, папа, двое детей. Мальчик Вернон («для друзей – Верн») и девочка Астара («для друзей – Аста»). Ребята привязались к нему и охотно сопровождали в прогулках по городу. Это были не просто прогулки. Люру надо было разговорить жителей, причем из самых разных слоёв общества. Вернон и Аста оказались незаменимыми для этой цели благодаря прирождённой общительности, намного превышающей средний уровень. Казалось, они дружили с ребятами всего города, и все были рады их видеть. Когда они втроём шли по улицам, приветствия и приглашения зайти в гости сыпались со всех сторон, и Люру оставалось только выбирать, после короткого совещания со своими спутниками, какое из них принять.
Работали по одному сценарию. Сначала «наживка». Ребята заходили в гости, прихватив своего взрослого приятеля. Пока дети развлекались, наступало время, когда с работы приходили взрослые члены семьи. Они знакомились с Люром и, как правило, приглашали его отужинать с ними – заманчиво было узнать новости с других планет от очевидца, а не из сухой сводки. Люр тоже отличался общительностью – профессия обязывала, и знакомство перерастало в долгий разговор, завершаясь приглашением приходить еще, но без детей, «чтобы не мешали». Если собеседники оказывались интересными, Люр приходил – на следующий вечер или в ближайшие выходные. И тогда, собственно, начиналась его работа.
Он представлялся фольклористом и ксено-историком. С историей дело на планете обстояло плохо: все архивы были уничтожены. Никто не мог сказать точно, почему и как это произошло, но Люр не отчаивался и каждый день продолжал выходить на прогулку со своими юными спутниками. Потом пополнял свою фольклорную коллекцию. Так продолжалось недели две, пока не возникли некоторые сложности.
*****
– Ты чего такой хмурый, Верн?
– Ничего не хмурый. Пойдём.
– Подожди. Сначала объяснись. В таком состоянии идти «за наживкой» не имеет смысла. Кто тебя такого позовёт в гости?
– Ну и не надо.
– Надо, мальчик. Не столько мне, сколько вам надо. Понять, что происходит, и что с этим делать. Мы же с тобой это обсуждали.
Они помолчали. Верн угрюмо смотрел в пол. Губы сжаты.
– Ты из-за родителей? Слышал я вчера вечером вашу ссору. Не беспокойся! Слов не разобрать, только интонации и громкость… Звукоизоляция ведь не идеальная.
– Они же не понимают! Ты мне объяснил, а им – нет!
– Извини, партнёр. Им пока нельзя, рано. Нам надо сперва самим разобраться. Найти аргументы, доказательства. Взрослые ведь такие…
– Да не в том дело! Они думают… Да не хочу я говорить, что они думают!
– Тогда я скажу. Они думают, что я педофил?
– Ну да. И грозят выселить тебя из дома! Попросить, то есть…
– Я поговорю с ними вечером. А сейчас успокойся, зови сестру и пошли работать.
Потом они втроём шли по городу. Аста что-то радостно чирикала, и Верн постепенно оттаивал. Люр шёл молча, давая ему время успокоиться.
– А что у тебя за кольцо? – спросил Верн, скорее не из любопытства, а чтобы завязать разговор.
– Это в знак окончания Университета. Каждый факультет имеет свой знак. – Он поднёс перстень к глазам Верна. – У меня, как видишь, птица. Сокол.
– Здорово! – восхитился мальчик. – А у нас нет такого…
– Захотите – будет, – улыбнулся Люр. – Вот вырастешь, войдёшь в студсовет и внесёшь такое предложение.
В тот день он пополнил свою коллекцию. После ужина в гостях отец семейства снял со стены маленькую гитару и исполнил для гостя песню. Очень старую, из тех времён, когда в этот мир ещё приходила весна.
Какое небо серое – ну разве что повеситься.
И падает давление – я больше не могу!
И это безобразие – ещё четыре месяца,
Ещё четыре месяца во влаге и снегу.
Дождливое отечество, где ничего не светится.
Земля обетованная, о боже, где она?!
Мне только продержаться бы ещё четыре месяца,
Ещё четыре месяца – ну а потом весна!
Щемящая мелодия преследовала его весь вечер – и когда они возвращались домой, и когда он объяснялся с родителями Верна.
*****
Через месяц Люр познакомился с половиной города. Благо, он был небольшой, как и все города на этой планете. И везде одно и то же: дожди, дожди. С небольшими промежутками. Никакой смены времён года