«Ужас Мой пошлю пред тобою». Религиозное насилие в глобальном масштабе. Марк ЮргенсмейерЧитать онлайн книгу.
к этим культурам людей крайне невелико: не следует забывать, что, например, культура насилия, которую представляет ХАМАС, не охватывает ни всех палестинцев, ни всех мусульман, ни даже всех палестинских мусульман; точно так же лишь незначительная часть евреев и христиан в мире поддерживает еврейский экстремизм или воинствующее христианство. И все-таки место вооруженной борьбе находится в каждой из этих религиозных традиций.
Вместо того чтобы говорить о «культурах» насилия, я мог бы описывать эти группы через понятия террористических «сообществ» или «идеологий», однако термин «культура» мне нравится тем, что охватывает оба измерения терактов – идейное и социальное. Нет нужды добавлять, что я трактую это понятие шире, чем эстетический продукт жизнедеятельности общества[15], включая в него также этические и общественные ценности, определяющие жизнь отдельно взятой социальной ячейки. Задавшись целью постичь эти культуры насилия, я поставил перед собою задачу проникнуть в мировоззрение к ним причастных и прикоснуться к тому, как террористы мыслят.
Такой подход к исследованию культур насилия можно определить как «эпистемический анализ мировоззрения» – это понятие выработали в ходе бесед о методологии я и моя коллега Мона Канвал Шейх, бравшая интервью у членов пакистанского «Талибана»[16]. Этот термин привлекает нас тем, что охватывает идею «эпистемы» в смысле Мишеля Фуко – то есть мировоззрения или парадигмы мышления, «определяющей условия возможности любого знания»[17]. Оно включает также и представление о совокупности укорененных в обществе идей о самом обществе – то, что Пьер Бурдьё называет «габитусом» и определяет как «социально сконструированную систему когнитивных и мотивационных структур»[18]. Именно этот культурный базис Клиффорд Гирц описывал как «культурную систему» того или иного народа: это паттерны мысли, мировоззрения и смыслы, привязанные к деятельности общества. По его мнению, такие культурные системы включают как секулярные идеологии, так и религии[19].
Используемый мной культуральный подход к исследованию терроризма имеет как преимущества, так и свои недостатки. Позволяя детальней рассматривать специфические мировоззрения и моральные обоснования каждой группы, он уделяет меньше внимания политической работе лидеров этих движений и международным активистским сетям. Относительно этих аспектов терроризма я полагаюсь на другие работы, в том числе на исчерпывающие исследования «Терроризм» Вальтера Лакёра и «Внутри терроризма» Брюса Хоффмана, охватывающие как исторические, как и современные прецеденты[20]; наработки Вальтера Райха и Джеррольда Поста по социальной психологии терроризма[21]; политическую аналитику – например, «Чего хочет террорист» Луизы Ричардсон, работу Марты Креншоу о структуре террористических организаций в
Я осознаю, что используемая мною фраза «культуры насилия» кому-то может напомнить термин «культуры бедности», предложенный в 1960‐х Оскаром Льюисом и другими антропологами для описания настроений, царивших в латиноамериканских баррио и афроамериканских гетто в США. Льюиса обвиняли в том, что представленный им статичный набор ценностей, сложившихся в этих отчаянных условиях, с одной стороны, оправдывал кучу интеллектуальных и моральных изъянов вышедших из этих культур людей, с другой же – предполагал, что им уже ничем не помочь. Мое понятие «культур насилия» этого не предполагает.
Подробнее об идее эпистемического анализа мировоззрения и более широком повороте к социотеологии в социальных науках см. нашу статью:
См. главы «Идеология как культурная система» и «Религия как культурная система» в сборнике:
Origins of Terrorism / ed.