Добрый художник. Рона ЦоллернЧитать онлайн книгу.
я подумала, что легкомысленно оставлять открытую дверь да еще вешать возле нее возможное орудие убийства. Я толкнула дверь, она открылась. В прихожей было темно.
– Есть кто-нибудь дома? – крикнула я в направлении светлеющего в конце коридора пространства.
Никто не ответил, я прошла вперед и остановилась на пороге мастерской, источавшей запах всевозможного масла. В дальнем ее углу кто-то зашевелился под испачканной красками тряпкой, и я увидела голову. Из-за густой щетины и синяков под глазами кожа на лице казалась серой.
– Который час? – промычал он, словно губы у него до того размякли, что не могли нормально двигаться.
– Почти полдень, – ответила я, понимая, что зашла напрасно.
– Что тебе нужно?
– Да ничего, – и тут я подумала, может, это не он. – Мне нужен художник Венсан Трене́.
– Зачем?
– Он давал объявление…
– А, еще одна, возомнившая себя Венерой! – он съехал с дивана на пол.
– Про Венеру там ничего не написано. Значит, это все-таки вы.
– Я, – прокряхтел он, – Венсан Трене́, опустившийся ублюдок, позорящий свою семью, – он поднялся на четвереньки.
– Мне до этого нет дела. Вижу, я пришла зря.
– Этого я не сказал, пока не разглядел тебя, – он встал и воззрился мне в лицо. – Господи! Где тебя так забрызгали краской?
Я не сразу поняла, что это он о веснушках.
– Вам не кажется, что шутка мне не по возрасту? Впрочем, вы настолько не в себе… Я понимаю, что никакой работы сегодня не будет.
– Раз ты пришла – будет!
– Вы пьяны. Я не хочу находиться в незнакомом доме наедине с пьяным человеком.
– Что ты понимаешь? Пьяным я был вчера, а сегодня называть меня надо не пьяным, а больным!
– Может, я ничего не понимаю, но я ухожу.
Он расхохотался.
– Твои реплики напоминают мне слова Алисы, попавшей в Страну чудес. – Пойдем-ка выпьем!
Я хмыкнула. В его глаза было неприятно смотреть, они слезились и были похожи на вытащенные из масла стеклянные шарики, обмотанные ворсистой красной шерстью.
– Нет! Выпьем кофе!
Он добрел до стула, уселся перед мольбертом спиной ко мне и стал лениво мазать кистью на этюде с рекой и пасмурным небом, изображая, что работает. Не поворачиваясь, он сказал.
– Вид у тебя такой, словно ты сейчас топнешь ногой, как трехлетний младенец!
Чтобы как-то примириться, я стала разглядывать картины.
Черная женщина со змеиной спиной заползла на половину полотен. Почему-то сразу подумалось, что это его бывшая злосчастная любовь, вокруг нее все цвета были душными, и воздух медовой консистенции стекал на нее с потолка или наползал из окна и вызывал спазмы в горле. Пейзажи меня не впечатлили, впрочем, они вообще редко меня трогают. А вот залитые холодным солнцем пустые комнаты – понравились. Наверное, это было после ухода змеиной женщины, а может быть, в каком-то другом доме, в доме, где он провел детство или юность.
– А кто это? – спросила я, глядя на портрет солидного старика в коричневой блузе, с оранжевым шейным платком и шевелюрой, напоминающей по цвету кору березы – в шелковой седине пестрели черные прядки.
– Отец, – брякнул он, не повернувшись ко мне, а откинувшись на спинку стула и сильно запрокинув голову. – Мэтр в себе! – Он вернулся к своей мазне.
– Что это значит?
– Я так называю его потому, что он все время находится как бы внутри себя, и его оболочка равна для него целому свету. Оттуда, изнутри, он видит мир только таким, каким привык его видеть на своих полотнах, поэтому многие из них до того схожи, что трудно различить их – десять лет назад он писал так же, двадцать, тридцать, сорок… Он нашел себя и теперь боится потерять. А когда он заходит сюда и видит, как я живу и что пишу, он свирепеет. Это я называю «мэтр вне себя». – Он хохотнул, потом шумно вздохнул, даже всхлипнул. – Он тяжело переживает, что его сын не стал маститым художником, не стал его копией. Общается со мной по большому секрету от своих коллег, таких же мэтров в себе, и от своих чопорных друзей.
Он встал и пошел в коридор, кивнув, чтобы я шла тоже. Мы пришли на кухню. Вид этого помещения навевал мысли не о еде, а скорее о голоде.
– Схожу куплю вам хлеба, а вы пока сварите кофе, – сказала я. – Кофе-то есть?
– Есть, преотличный. Мне привезли в подарок из Бразилии.
Выйдя на улицу, я решала – стоит ли возвращаться. Купила багет и сразу отломила большой кусок. Позавтракать мне не удалось из-за ссоры с теткой. Мне нужны были деньги, чтобы продолжить заниматься в театральной студии. В этом году наши должны были поехать на фестиваль, а это возможность быть замеченными. Некоторые девушки из студии подрабатывали натурщицами – в соседнем зале собирались три раза в неделю художники и рисовали людей в костюмах и обнаженных. Я тоже несколько раз позировала там, но за место на подиуме постоянно была чуть ли не драка среди наших, и я не хотела