Освальд Бэстейбл и другие. Эдит НесбитЧитать онлайн книгу.
сломана рука, а в остальном он в порядке. Когда беднягу отправили домой в кэбе, Освальд и Дикки уговорили своего друга-кэбмена позволить им поехать на козлах. Таким образом они выяснили, где живет пострадавший, и увидели, как его приветствует бедная жена.
– Боже милостивый, Густ, теперь-то что стряслось? – только и сказала она. – Вечно ты влипаешь в разные истории!
Но мы видели, что ее любящее сердце полно сострадания.
Когда она впустила мужа и закрыла дверь, мы ушли. Несчастному страдальцу (его звали Огастес Виктор Планкетт), повезло жить в комнате над конюшней.
Впоследствии Ноэль написал такую поэму:
– Пусть муза поэзии расскажет, а ты послушай
О человеке, который любит конюшни.
Только такое скромное жилище ему по средствам,
А кэбмен, что его подвез, живет по соседству.
Когда беднягу привезли домой,
Жена его в слезах сказала: «Бог мой!»
И так далее, и так далее. Поэма растянулась на двести двадцать четыре строчки, и напечатать ее не удалось, потому что печатному станку не хватило шрифта.
По пути от конюшен домой мы увидели козла. Я дал ему немного кокосового мороженого, которое ему ужасно понравилось. Козел – черно-белый, с рогами и бородой – был привязан к кольцу в стене; заметив, как мы рассматриваем животное, хозяин предложил задешево его купить. Мы спросили, сколько он хочет за своего козла – спросили из вежливости, а не потому, что у нас были деньги, если не считать двух с половиной пенсов Дикки.
– Семь и шестипенсовик, – ответил этот человек. – Дешевле не бывает, так что вы не прогадаете, юные джентльмены. И ей-же-ей, он стоит таких денег.
Освальд сделал мысленные подсчеты и понял, что за козла просят один фунт, два шиллинга и шесть пенсов. Осталось только уйти – с грустью, потому что мне очень хотелось иметь козла.
Мы еще никогда так сильно не опаздывали к обеду, и мисс Блейк не оставила нам пудинга, но Освальда подбадривали мысли о козле. Вот только Дикки, казалось, не могли подбодрить никакие прекрасные мысли, и он был таким унылым, что Дора сказала:
– Надеюсь только, что у него не корь.
Мы отправились спать, и Дикки все перебирал запонки, старые пуговицы и прочее барахло в бархатной коробочке, пока Освальд не лег.
– Послушай, Освальд, – сказал тогда Дикки, – я чувствую себя чуть ли не убийцей. Я уверен: все случилось потому, что мы передвигали лестницу. А теперь человек прикован к постели, а ведь у него жена и дети.
Освальд сел в постели.
– Ты прав, старина, – ласково откликнулся он. – Это ты двигал лестницу и, конечно, неправильно приставил ее обратно. Но ведь тот парень не погиб.
– Мы не должны были ее трогать, – убивался Дикки. – Или должны были сказать, что мы ее трогали. А вдруг у него начнется заражение крови, или воспаление, или еще что-нибудь ужасное? Я не смогу жить с таким грузом на совести.
Освальд еще никогда не видел Дикки таким расстроенным. Как правило, тот ко всему относился