Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба. Бетельгеус СкобниЧитать онлайн книгу.
так загнал с утра свою скотину, Хесен?
– Так искупнуться захотел, Патон.
Патон враждебные восприятия имел с граничившими с ними иудеями. Взращенный на рассказах и историях, считал он, что некий иудейский царь отодвинул в сторону их предков, побуждения его были патриотичны.
– Гляди, Хесен, если ты что задумал, не играть тебе больше в наши праздники. Я до Харезта дойду, всю тебе нишмат2 вытащит, не будешь ты больше…
– Да кто ты такой, в самом деле, чтобы судить меня?! – не выдержал Хесен.
Хесен всегда прислушивался к более сильным игрокам и вожатым, но в этот раз у него появилось ощущение, что у него забирают не только победу, но и часть его самого.
Патон всегда славился лучшим игроком, и всегда побеждал Хесена, и теперь по натуре своей заботливой взял шефство над товарищем. Но Хесен желал другого, нежели игр в лошадиных скачках или фигле, где лошадей используют как дополнение к этому состязанию с мячом и палками, которыми игроки должны забить мяч в особые небольших размеров ворота, и в этой игре Хесен был всегда запасным игроком. В состязательной борьбе он также проигрывал Патону, и зачастую Хесен побаивался своего соплеменника, делал вид, что прислушивается к его учениям и советам. Но в этот раз в нём разыгралась его внутренняя борьба, ему хотелось воли. Патон на вопрос Хесена, казалось, обратил вниманием безразличия.
– Что?! – выкрикнул Патон.
Хесен прислушивался к самому себе. Ему хотелось вышвырнуть своего друга из своей судьбы за непонимание.
– Я волен как птица. Я… хладнокровен как змея… – цитировал он Патона.
Тот в свою очередь успокоился, он знал: Хесен всегда был послушным, и сейчас его негодование – это всего лишь ребячество. На его лице появилась улыбка.
– Ну, вот и молодец, Хесен, теперь я знаю, нет, теперь я уверен, что ты настоящий мужчина! – слукавил Патон, на самом деле он всегда считал Хесена неудачником и слабохарактерным, считая, что только он сможет защитить его от каких-либо угроз. – Давай домой.
Он развернул лошадь, стегнул по крупу животного и, отскакав несколько метров, остановился, оглянувшись. Хесен по-прежнему находился на своем месте, его переполняли накопленные эмоции, бушуя.
– Домой, Хесен! – позвал его Патон как собачонку.
Хесен слез с коня. Это был бунт, и он знал – этот бунт он проиграет. На играх вольной борьбы, он знал, случалось многое. Из-за проявленного неуважения к одному из поселян жители побили бы даже более искусного воина. И тот едва добрел бы до дому. Но здесь только песчаная гавань, густая трава правобережья, представлявшая морскую бескрайность. Патон, казалось, колебался, но дальнейшие его действия скорей обескуражили Хесена, чем насторожили. Патон вдруг развернул лошадь и умчался прочь. Оставшись один, Хесен, казалось, выиграл свой первый бой, какой-то новой техникой, необычной, простой, без боя. Стало даже скучно. Хотелось догнать Патона и, объявив его трусом, повалить на землю и утвердить себя победителем. Но что-то изменилось в нем, бои не прельщали его. Осмотрев
Буквально с др.-ханаанского «сущность».