Как тебя зовут? Азбука любви. Стас КолокольниковЧитать онлайн книгу.
Я могу пригласить тебя к себе и накормить отличным ужином.
– А потом на несколько дней поселимся в твоей постели, пока ты не заведешь разговор о шлюхах.
– Ни слова об этом, – я приложил палец к губам. – Да, я кретин, но я понял, что с того момента, как мы встретились, началась другая жизнь. И я ей рад, даже если это…
Я замолчал, вдруг осознав, что слово, которое хочу сказать – правда.
– Если это что? – она внимательно выслушала моё признание.
– Даже если это наваждение.
– Почти всё в этом мире наваждение.
– Ну да, – согласился я, – и мы всего лишь часть общего наваждения, и встречаемся с друг другом, как призраки.
– Ты и правда кретин, – засмеялась она. – Поехали к тебе.
Оказавшись дома, мы толком не поели, а сразу забрались в постель. И накувыркавшись, уснули как убитые. Наша близость больше напоминала congressus subtilis (тонкое соитие), чем обычный половой акт физических лиц. Своими нежными касаниями мы вместе пытались смыть узоры, которыми она была покрыта от пряди у лба до кончиков разрисованных ногтей. Это были узоры лжи, и они проступали вновь и вновь.
Утром, глядя на её лицо, открытое сном для испытывающего взора, нельзя было не увидеть этих следов лжи, их не сотрешь, они как клеймо лилльского палача. Чем больше я всматривался, тем больше находил признаков смерти и лжи, тем более страшную картину видел. Она говорила «люблю», а слышался тоскливый предсмертный хрип, она шептала «хочу тебя», а чудилось последнее издыхание. Неужели, спросив у мира светлой любви, я получил изъеденное мухами порока полумертвое тело с петлей на шее и биркой на ноге. Нежность моя превращалась в коросту, и остроклювые птицы земной любви садились на голову и метили прямо в темя, нанося мучительные и в то же время сладкие удары. Я понимал, что если горячее слово слетит с её влажных губ и вползет в мою ушную раковину, то я услышу жужжание мух, но все равно нежно улыбнусь и прильну к ней, чтоб вкусить яда.
– Что с тобой?! – воскликнула она.
Она не спала, а с испугом смотрела, как я гляжу сквозь неё. Её крик вернул меня, зрачки сузились, и я увидел, что она мила, на её щеках играл румянец, и соски грудей игриво смотрели мне в нос. Отогнав страшное наваждение, я обхватил её и принялся любовно иметь, что есть мочи. День так и прошел – на кровати, в ванной и на кухне.
Вечером она неожиданно вспомнила, что у неё в сумочке пригласительный билет для двоих на выставку миниатюр.
Мы успели за полчаса до закрытия.
В пустой на первый взгляд комнате была спрятана удивительная коллекция: караван верблюдов, бредущий в игольном ушке; муравей в десятки раз меньше спичечной головки и держащий в лапках серебряный ключик и замочек; такая же невидимая невооруженным взором блоха, скачущая в золотых подковках. В стеклянных саркофагах лежали и рисовое зернышко, исписанное словами из Евангелие, и томик «Евгения Онегина величиной с это рисовое зернышки.
Среди еле заметных чудес я вдруг почувствовал себя таким же маленьким чудом, сотворенным на маисовом зернышке, и судьбу мою не разглядеть даже через микроскоп. Жизнь на Земле предстала предо мной таинственным сгустком хитросплетенных судеб, и