Меч Ронина. Диана УдовиченкоЧитать онлайн книгу.
Ходили слухи, что позорное отступление близко. Но приближенные Токугава, в том числе и Маэда, в это не верили: Иэясу был подобен змею. Оставалось только ждать, когда он противопоставит хитрость и жестокость силе и благородству Тоетоми…
Наступило время чая. Слуги-мужчины внесли приборы – на такие важные собрания женщины не допускались. Столик поставили на помост перед Иэясу. Самураи собрались рядом, усевшись полукругом, но по-прежнему не поднимая глаз.
– Чаша дружбы! – провозгласил Токугава.
Он поднял чашку, пригубил, передал ее слуге. Тот сполз с помоста, торжественно вручил посудину сидевшему ближе всех Фукусима. Старик поклонился, отхлебнул, передал чашку следующему, слегка повернув ее, чтобы сосед не касался губами того же края.
Вторым оказался Есицугу. Когда он склонился над чашкой, на носу его повисла крупная капля слизи и упала в чай. Прокаженный, парализованный стыдом, замер, не решаясь передать чашку дальше. Сидевший возле него Уэсуги отвернулся, пытаясь скрыть брезгливость.
Сенкевич, который должен был пить последним, вдруг неожиданно для себя громко произнес:
– Простите, господа, что не дожидаюсь своей очереди, но меня мучает жажда. – Он протянул руку, взял чашку у оторопевшего Есицугу, осушил ее залпом, выдохнул, добавил: – Надеюсь, это был не последний чай.
Слуга подхватил чашку, унес ее, наполнил другую, чистую. Лица самураев остались невозмутимыми, но, кажется, все испытали облегчение. Сенкевич же по взгляду Есицугу понял, что приобрел верного друга на всю жизнь. «Вот так заключаются союзы», – мысленно произнес он.
В конце концов, Сенкевич не собирался задерживаться в этом теле, а к болезням привык. Проказа немногим хуже туберкулеза и уж точно лучше инопланетного паразита. Не факт даже, что он заразится.
Сегун удалился в свои покои, самураи потянулись к выходу. Поравнявшись с Сенкевичем, Есицугу тихо произнес:
– Моя благодарность не имеет предела, Тосицунэ-сан. Я запомню это на всю жизнь.
Сенкевич молча поклонился.
Аудиенции у сегуна ему не полагалось, потому он взял катану из рук слуги, вышел в замковый двор, приказал охране держаться поодаль, а сам принялся прогуливаться между деревьями и цветниками, посматривая на сновавших вокруг служанок. Улучил момент, перехватил одну из женщин, которая несла стопку чистых полотенец. Оказавшись в руках грозного самурая, служанка задрожала. В замке сегуна не приняты были шашни с прислугой.
– Не бойся, – как можно ласковее произнес Сенкевич. – Как тебя зовут?
– Сузу, господин, – едва слышно шепнула она.
– Смотри сюда, Сузу, – Сенкевич поднял к ее глазам круглый золотой амулет на цепочке.
Девушка послушно уставилась на блестящую вещицу, от которой отражались солнечные лучи.
– Твои веки тяжелеют, Сузу… – привычно завел Сенкевич.
Вскоре взгляд девушки сделался бессмысленным, на лице застыло выражение тупой покорности.
– Отвечай