Ниндзя: боевое искусство. Алексей ГорбылевЧитать онлайн книгу.
лик из грязи и символизирует просветление. Но Фудо-мёо сидит на камне, и это символ того, что, попав в ад, невозможно стать буддой. Таким образом, за устрашающим грозным ликом Фудо-мёо кроется беспредельное великое сострадание Дайнити.
Аскеза ямабуси
Как уже говорилось, доктринальные вопросы для ямабуси были далеко не главным. Для них гораздо важнее была реальная аскетическая практика и ее результат – чудодейственные способности. И об этом нужно поговорить подробнее, поскольку, как полагают некоторые историки ниндзюцу, именно аскетические практики ямабуси послужили фундаментом для системы психофизической тренировки ниндзя.
Что же представляла собой аскеза сюгэндо?
Сюгэндо использовало многие ритуалы и аскетические практики «тайного учения»: особые виды медитации, чтение сутр, молитвы охраняющим божествам, рецитацию магических формул дхарани. Но существовали и особые, специфичные формы аскезы сюгэндо. Некоторое представление о них дает следующий отрывок из «Хэйкэ-моногатари»:
«Девятнадцати лет Монгаку постригся в монахи. Но прежде чем отправиться в странствия в поисках просветления, задумал он испытать, способен ли он переносить телесные муки. В один из самых знойных дней шестой луны отправился он в бамбуковую чащу у подножия ближней горы. Солнце жгло беспощадно, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка, недвижный воздух словно застыл. Чтобы испытать себя, Монгаку улегся на землю и лежал неподвижно. Пчелы, оводы, москиты и множество других ядовитых насекомых роились вокруг него, кусая и жаля. Но Монгаку даже не шевельнулся. Так лежал он семь дней кряду, на восьмой же день встал и спросил:
– Достанет ли такого терпения, чтобы стать подвижником и аскетом?
– Ни один подвижник не смог бы сравниться с вами! – гласил ответ.
– Тогда и толковать не о чем! – воскликнул Монгаку.
Уверившись в своих силах, пустился он в странствия по святым местам. Сперва он направил стопы в Кумано, решив испытать себя у прославленного водопада Нати. Для первого испытания в подвижнической жизни спустился он к подножию водопада, чтобы искупаться в водоеме. Была самая середина двенадцатой луны. Глубокий снег покрыл землю, сосульки льда унизали деревья. Умолкли ручьи в долинах, ледяные вихри дули с горных вершин. Светлые нити водопада замерзли, превратившись в гроздья белых сосулек, все кругом оделось белым покровом, но Монгаку ни мгновенья не колебался – спустился к водоему, вошел в воду и, погрузившись по шею, начал молиться, взывая к светлому богу Фудо на святом языке санскрите. Так оставался он четыре дня кряду; но на пятый день силы его иссякли, сознание помутилось. Струи водопада с оглушительным ревом низвергались с высоты нескольких тысяч дзё; поток вытолкнул Монгаку и снес далеко вниз по течению. Тело его швыряло из стороны в сторону, он натыкался на острые, как лезвие меча, изломы утесов, но вдруг рядом с ним очутился неземной юноша. Схватив Монгаку за руки, он вытащил