Свидание на пороховой бочке. Елена ЛогуноваЧитать онлайн книгу.
Маяковскому броско озаглавит текст «Хочешь дерьма? На!», а помешанное на местной специфике региональное отделение информагентства «Интермакс» с тонким ехидством напишет, что «Европа удобряет кубанские черноземы современным искусством».
А вот у Трошкиной работа шла туго. Ничего более эффектного, чем незабываемое обращение «Уважаемые буржуазные свиньи», Алка не придумала, а с этим вариантом возникла неожиданная проблема. ВИП-приглашения следовало сделать личными, а «свинья» как существительное женского рода однозначно годилась только для дам.
– Коллеги, не расходитесь, мне нужна помощь зала! – заволновалась Алка, видя, что я уже собираю вещички. – Подскажите, как обратиться к мужчине? «Уважаемый буржуазный свин Иван Иванович»? Это как-то не по-русски.
– Почему это не по-русски? – не согласилась я. – Вспомни Владимира Владимировича: «Вырастет из сына свин, если сын свиненок».
– Это когда наш Владимир Владимирович такое говорил? – Горохов посмотрел на украшающий красный угол портрет президента.
– Это другой наш Владимир Владимирович говорил – поэт Маяковский, – сказал Веник-Вентилятор и троекратно сморщил породистый нос, как бы показывая, что фи, фи и еще раз фи не знать творчество классика советской поэзии.
– Так что со свином? – нетерпеливо напомнила о себе Трошкина.
– Самец свиньи называется кабан, – авторитетно подсказал из затемненной аппаратной Эндрю. – Напиши: «Уважаемый буржуазный кабан», будет очень брутально.
– Есть еще синонимы: хряк, вепрь, секач, кнур и боров, – хихикая, подсказал всезнайка Веник. – Но тут имеются некоторые немаловажные тонкости. Хряк – это некастрированный самец домашней свиньи, боров – это кастрированный хряк, а кабан – это полноценный в сексуальном плане самец свиньи дикой. Таким образом, если назвать боровом мужчину с нормальной потенцией, это будет оскорблением. В то же время, тихий, спокойный образчик хомо сапиенс вряд ли может быть назван кабаном, он либо хряк, либо боров – тут надо знать подробности его личной жизни.
– Однако, – пробормотала Трошкина, почесав в затылке шариковой ручкой.
Чувствовалось, что интимные подробности свиноводства ее не вдохновили, а озадачили.
– Ты подумаешь об этом завтра, – подсказала я подружке, с намеком постучав ногтем по циферблату наручных часов.
– Завтра надо будет отдать приглашения в печать, – вздохнула Алка и придвинула ближе тетрадку с нарисованными на полях свиными рылами в профиль.
Я засмотрелась на ее рисунки. Это были вдохновенные каракули в стиле другого нашего поэта-классика – Александра Сергеевича Пушкина, который имел привычку иллюстрировать свои стихотворные строки женскими головками, нарисованными одним росчерком пера.
Трошкина не подражала Пушкину. У нее пока что вовсе не было строк, а профили она рисовала исключительно кабаньи, с чрезвычайно брутальными клыками, вроде бивней.
– Не